Мегрэ и Клошар
Шрифт:
– Вас смущает то, что беседа ведется в палате, где её слушают остальные больные?
И затем, дабы как-то задобрить клошара, он не счел за труд объяснять:
– Мне бы очень хотелось, чтобы у вас была отдельная палата. Но, к сожалению, это связано с решением сложных проблем административного характера. Мы не можем оплатить её за счет нашего бюджета.
Парадокс, но все было бы намного проще окажись Тубиб убийцей или хотя бы просто подозреваемым. В отношении жертвы существующие нормативные акты не предусматривали ровным счетом ничего.
–
Губы слегка дрогнули, но с них не сорвалось ни звука, как не появилось на лице ни улыбки, ни вообще какого-либо выражения.
– Чувствуете ли вы себя достаточно сносно, чтобы я мог попросить её прийти уже сегодня утром?
Келлер не возражал, и Мегрэ воспользовался этим, чтобы перевести дух. Было жарко. Он буквально задыхался в этой палате, которая пропахла болезнями и медикаментами.
– Могу ли я позвонить?
– спросил он, подойдя к старшей сестре.
– Вы ещё долго будете его мучать?
– Его должна опознать жена. Процедура займет всего несколько минут.
Ибо всем этом он и рассказал, перескакивая с пятого на десятое, мадам Мегрэ за обедом перед распахнутым окном.
– Мадам Келлер оказалась дома, - продолжал он.
– И обещала немедленно подойти. Я распорядился, чтобы внизу её сразу пропустили. А сам в ожидании её прихода прогуливался в коридоре, где меня в конце концов разыскал профессор Маньен.
Они поговорили, стоя перед окном, выходившим во двор больницы.
– Вы также считаете, что он полностью обрел ясность ума?
– спросил Мегрэ.
– Вполне возможно. Когда я недавно осматривал Келлера, то пришел к заключению, что тот полностью осознавал происходящее вокруг него. Но с медицинской точки зрения я пока не в состоянии дать категорический ответ. Люди почему-то считают, что мы, медики, - люди непогрешимые и можем дать ответ на все вопросы. На самом деле в большинстве случаев мы в сущности пробираемся вперед наугад, нащупывая путь. На сегодняшнее послеобеденное время я вызывал на консультацию специалиста-невропатолога.
– Полагаю, что поместить его в отдельную палату - дело достаточно трудное?
– Не только архисложное, но и просто невозможное. Все забито битком. В некоторых отделениях мы были вынуждены поставить дополнительные койки в коридоры. Разве что, как выход, перевести его в частную клинику.
– А если жена предложит такой вариант?
– Вы считает, что ему это пришлось бы по вкусу?
Такое было маловероятно. Если уж Келлер решился уйти из дома и жить под мостами, то не пойдет же он на то, чтобы из-за нападения на него и ранения очутиться на содержании у своей супруги.
Та как раз в эти минуты выходила из лифта, остановилась в недоумении, оглядываясь вокруг, и Мегрэ поспешил ей навстречу.
– Как он себя чувствует?
При этом она не проявляла какого-то чрезмерного беспокойства, не была
– Он спокоен.
– Пришел в сознание?
– Думаю, да, но доказательств тому у меня нет.
– Должна ли я с ним о чем-то говорить?
Комиссар пропустил её вперед, и все больные в палате тут же уставились на не, следя, как она продвигается по навощенному паркету. Со своей старости мадам Келлер поискала взглядом мужа и сама решительно направилась к пятой койке, но в двух-трех метрах от неё приостановилась, словно не зная, какую избрать манеру поведения.
Келлер, завидев супругу, разглядывал её с абсолютно безразличным видом.
Она смотрелась очень элегантно в своем бежевом костюме из чесучи, с соответственно подобранной шляпкой, аромат её духов смешался с больничными запахами.
– Вы узнаёте его?
– Да, это он. Изменился, но это Франсуа.
Опять возникла мучительная для всех пауза. Она, набравшись храбрости, все же решилась подойти поближе. И произнесла, нервно теребя своими затянутыми в перчатки руками замочек сумки:
– Это я, Франсуа. Никогда не думала, что однажды встречу тебя в столь печальной обстановке. Говорят, ты очень быстро поправишься. Хотела бы помочь тебе.
О чем думал сейчас Тубиб, рассматривая её таким отрешенным взглядом? Вот уже семнадцать или восемнадцать лет, как он жил в совершенно ином мире. А теперь он вроде бы вынырнул откуда-то из глубин этого времени, чтобы встретиться лицом к лицу с тем прошлым, от которого сознательно убежал.
На его лице не проступало никакой горечи. Он ограничился тем, что просто посмотрел на эту женщину, которая долгое время была его женой, а затем слегка повернул голову в сторону, дабы убедиться, что Мегрэ никуда не делся.
А комиссар теперь объяснял ситуацию мадам Мегрэ:
– Голову готов дать на отсечение, что в тот момент он умолял меня поскорее покончить с этой очной ставкой.
– Ты так говоришь, будто знаешь его с незапамятных времен.
А разве в этом не было доли истины? Мегрэ никогда раньше не встречал Келлера, но сколько людей, так похожих на него, раскрылись перед ним в тиши его кабинета? Может, такой экстремальной ситуации и не бывало. Но в любом случае человеческие проблемы оставались точно такими же.
– Она не настаивала на том, чтобы остаться, - рассказывал Мегрэ об этой сцене своей супруге.
– Прежде чем уйти, она попыталась было раскрыть сумочку, чтобы извлечь оттуда деньги. Но, к счастью, вовремя одумалась. Уже в коридоре она спросила меня:
– Вы считаете, что он ни в чем не нуждается?
И поскольку я ей ответил, она стала настаивать:
– Возможно, я могла бы перевести определенную сумму для него на имя директора больницы? Ему было бы лучше в одиночной палате.
– Свободных сейчас нет.