Мегре колеблется
Шрифт:
– Что вы думаете об этом, Мегрэ? Мне сказали, что здесь уже дежурил ваш инспектор? Значит, вы что-нибудь предвидели?
Мегрэ развел руками:
– Слишком долго объяснять. Я получил несколько анонимных писем и поэтому вчера и позавчера, провел почти все время здесь.
– В письмах указывали жертву?
– В том-то и дело, что нет. И потому убийство было невозможно предотвратить. Пришлось бы ко всем членам семьи приставить по полицейскому, чтобы тот не спускал с них глаз. Лапуэнт провел ночь в швейцарской, а утром его
Жанвье стоял в углу, опустив голову. Со двора доносился шум льющейся воды - шофер перуанцев поливал "роллс-ройс" из шланга.
– Кстати, Жанвье, кто тебе сообщил?
– Фердинанд. Он знал, что я внизу, я сам его предупредил.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Это прибыли сотрудники отдела уголовной экспертизы со своей аппаратурой. Почему-то среди них затесался маленький, круглый, как шар, человечек. Он растерянно оглядел всех присутствующих, словно раздумывая, к кому обратиться.
– Я - доктор Мартен, - пробормотал он наконец.
– Прошу прощения, что так поздно, но у меня в кабинете была больная, и пока она одевалась...
Увидев труп, он наклонился над ним. Доктор волновался меньше, чем кто-либо из присутствующих.
– Конечно, умерла.
– Сразу?
– Да жила еще секунд, скажем, тридцать-сорок, но с перерезанным горлом она не могла кричать.
И он показал на какой-то предмет, почти невидимый за ножкой стола нож-скребок для подчистки помарок на бумагах, тонкий и острый, как бритва. Мегрэ приметил его накануне. Теперь он валялся в луже крови.
Комиссар невольно посмотрел на лицо девушки, на ее сбившиеся набок очки, застывшие голубые глаза.
– Закройте ей глаза, доктор.
Почти никогда - разве что в начале своей службы - Мегрэ не бывал так потрясен видом трупа. Но едва доктор протянул руку, как Моэрс остановил его:
– Сначала надо сфотографировать.
– Да, правда... Не надо, доктор...
– сказал Мегрэ.
Значит, надо стараться не смотретё в ее сторону... И еще надо ждать судебного медика. Доктор Мартен, человек тучный, но проворный, спросил:
– Мне можно идти, господа?
И, обведя всех взглядом, обратился к Мегрэ:
– Это вы - комиссар Мегрэ, да? Я думаю, мне следует зайти к мосье Парандону? Вы не скажете, где он?
– Наверно, у себя в кабинете.
– Он знает? Видел?
– Вероятно.
А в общем, никто ничего толком не знал. Все шло как-то вразброд. Фотограф устанавливал на треножнике огромный аппарат, а какой-то пожилой человек измерял что-то на полу, диктуя цифры секретарю следователя.
Люка и Торранс дожидались в коридоре распоряжений своего начальника.
– Как по-вашему, что я должен делать?
– Ступайте к мосье Парандону, если вам кажется, что ему может понадобиться врач.
Доктор Мартен уже был в дверях, когда Мегрэ окликнул его:
– Возможно, что у меня будут к вам вопросы. Вы будете у себя?
– Я уйду только на консилиум
Он вытащил из кармана большие часы, с испугом взглянул на них и опрометью выбежал из комнаты. Следователь Дома нерешительно кашлянул:
– Наверно, Мегрэ, вам лучше работать без всей этой суматохи? Мне только хотелось бы знать: есть ли у вас какие-нибудь подозрения.
– Нет... А впрочем... Откровенно говоря, господин следователь, я и сам не знаю... Это дело так не похоже на другие, что я просто сбит с толку...
– Я вам больше не нужен?
– спросил комиссар Ламбийот.
– Больше не нужен, - рассеянно повторил Мегрэ.
Ему не терпелось остаться одному. Мало-помалу кабинет опустел. Лишь иногда помещение озарялось вспышкой от фотосъемки. Двое мужчин с невозмутимостью гробовщиков снимали с пальцев убитой отпечатки.
Мегрэ вышел потихоньку из комнаты, знаком приказал Торансу и Люка подождать его и -отправился в кабинет рядом, где Тортю говорил по телефону, а Бол, облокотившись на стол, смотрел перед собой невидящими глазами.
Он был пьян. Коньяка в бутылке на треть поубавилось. Мегрэ схватил бутылку и бесцеремонно налил себе в стакан Бода. Комиссару необходимо было подкрепиться.
Он работал, как лунатик, иногда останавливался, уставившись в одну точку, словно припоминая что-то важное или боясь упустить.
Он рассеянно пожал руку простившемуся с ним судебному врачу. Тому еще предстояла основная работа в судебно-медицинском институте.
Вошли санитары с носилками, и он бросил последний взгАяд на светло-зеленое платье, надетое, вероятно, ради первого солнечного дня.
– Жанвье, займись родственниками. Наверно, адреса имеются где-нибудь у нее в столе... Посмотри и в сумочке... В общем, сделай все, что нужно.
Двух других инспекторов - Люка и Торранса - он увел в переднюю.
– А вы начертите-ка мне план квартиры и отметьте, кто где находился между четвертью десятого и десятью часами... Запишите также, кто кого видел, кто куда ходил.
Фердинанд стоял тут же, скрестив руки на груди, словно тоже ожидал распоряжений.
– Вот он вам поможет с планом... Скажите-ка, Фердинанд, мадам Парандон, наверное, еще у себя?
– Да, мосье Мегрэ.
– Как она восприняла это?
– Да никак, мосье. Она, поди, еще ничего не знает. Насколько мне известно, она еще спит, а Лиза не решается будить ее.
– И мосье Парандон не заходил к жене?
– Он не выходил из кабинета.
– И не видел тела?
– Ох, простите. Он ведь действительно выходил на минуту - после того, как мосье Тортю сообщил ему... Он заглянул в кабинет мадемуазель Ваг и сразу же вернулся к себе.
Значит, вчера Мегрэ ошибся, считая, что аноним всегда подбирает точные выражения, поняв фразу "нанести удар" буквально. Но оказалось, что девушке не нанесли удар и не застрелили. Ее зарезали.