Мегре колеблется
Шрифт:
Он посторонился, пропуская носилки, и через несколько секунд постучал в массивную дверь кабинета Парандона. Никто не отозвался. Правда, дверь была тяжелая, лубовая. Комиссар повернул ручку, налег на створку и вошел. Адвокат сидел в своем кожаном кресле.
На какой-то миг Мегрэ испугался, не случилось ли беды и с Парандоном - такая странная была у него поза - сгорбленный, с бессильно опущенной на грудь головой и вяло свисающей почти до полу рукой.
Мегрэ поставил другое кресло против
Комиссар с изумлением услышал тихий голос.
– Что вы об этом думаете, мосье Мегрэ?
Голос был тусклый, звучавший словно издалека. Голос убитого горем человека. Адвокат с усилием выпрямился и чуть приподнял голову. Вдруг его очки упали на пол, и без толстых стекол его глаза стали похожи на глаза испуганного ребенка. Он с трудом наклонился, поднял и снова надел очки.
– Что там делается?
И показал белой, пухлой ручкой в направлении комнаты мадемуазель Ваг.
– Все формальности уже выполнены.
– А... тело?
– Унесли.
– Вы... не обращайте на меня внимания. Я скоро приду в себя...
Он машинально прижал руку к сердцу, а комиссар наблюдал за ним так же пристально, как в первый раз.
Мосье Парандон сел удобнее, достал из кармана платок и вытер лицо.
– Не выпьете ли что-нибудь?
Адвокат взглянул на деревянную обшивку стены, за которой помещался бар.
– А вы?
Мегрэ Поднялся, взял две рюмки и бутылку уже знакомого ему старого арманьяка.
– Значит, это была не шутка...
– медленно произнес Парандон. И хотя голос его окреп, он все еще был странный, бесцветный, какой-то автоматический.
– Вы в затруднении, правда?
И так как Мегрэ молча смотрел на него, добавил:
– Что же вы намерены теперь делать?
– Двое из моих людей сейчас уточняют, чем был занят каждый обитатель вашей квартиры между четвертью десятого и десятью.
– Это произошло до десяти.
– Знаю.
– Без десяти десять... Да, именно без десяти десять Тортю сообщил мне об этом...
И он перевел глаза на большие бронзовые часы, показывавшие одиннадцать часов тридцать пять минут.
– И с тех пор вы так тут и сидите?
– Я зашел туда с Тортю, побыл несколько секунд, но не смог выдержать это и вернулся... Да, именно так... С тех пор я так и сидел в кресле...
Смутно припоминаю, что заходил мой врач Мартен, что-то говорил, но я только кивал головой. Он пощупал мне пульс и куда-то заторопился...
– Ему, кажется, надо было в больницу на консилиум.
– Наверно, он подумал,
– А вам случалось когда-нибудь?..
– Никогда. Но я представляю себе, как они действуют. Через открытое окно доносился шелест листвы и рев автобусов на площади Бово.
– Вот уж не думал...
Он говорил сбивчиво, не договаривая фраз, а Мегрэ не сводил с него взгляда. В кармане у комиссара всегда лежало две трубки, и он вынул вторую, целую, набил ее табаком и глубоко затянулся, словно стремясь обрести душевное равновесие.
– Не думали - о чем?
– Вообще... О том, как... О важности... Да, именно - кем она была для меня, о важности этой связи...
И он снова махнул рукой в сторону кабинета секретарши...
– Это так неожиданно!
Может быть, если бы Мегрэ проштудировал все труды по психиатрии и психологии, выстроившиеся в библиотеке Парандона, то был бы более уверен в себе. Вряд ли еще когда-нибудь он так напряженно вглядывался в лицо человека, как в эту минуту. Он не упускал ни одного жеста, ни единого движения мышц.
– А разве вы думали, что это случится с нею?
И комиссар признался:
– Нет!
– Со мною, да?
– С вами или с вашей женой.
– А где она?
– Кажется, еще спит и ничего не знает.
Адвокат нахмурился. Он прилагал неимоверные усилия, чтобы сосредоточиться.
– Значит, она еще не выходила?
– По словам Фердинанда - нет.
– Фердинанд ведь не бывает на той половине.
– Знаю. Сейчас, видимо, допрашивают Лизу. Вдруг Парандон заволновался, словно от какой-то мучительной мысли.
– Но раз жена не выходила, значит, вы арестуете меня?
Неужели он понял, что убийца - мадам Парандон?
– Скажите, вы арестуете меня?
'Парандон встал, выпил глоток арманьяка и вытер лоб ладонью.
– Ничего не понимаю, Мегрэ! И тут же спохватился:
– Ох, простите, мосье Мегрэ!.. Разве к нам приходил кто-нибудь посторонний?
Постепенно он приходил в себя, глаза оживились.
– Никто. Один из моих людей провел ночь в доме, другой сменил его утром в восемь часов.
– Нужно будет перечесть письма, - тихо сказал адвокат.
– Вчера вечером я читал их много раз.
– Во всем этом есть какая-то нескладица. Будто события вдруг стали разворачиваться совершенно непредвиденно...
Он снова сел, а Мегрэ задумался над его словами. И у него также, когда он узнал о смерти мадемуазель Ваг, возникло ощущение, что произошла какая-то ошибка.
– Вы знаете, она была очень... очень предана...
– Более, чем предана, - уточнил комиссар.
– Вы думаете?