Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм
Шрифт:
По сеновалу снова разнесся звук рукоплесканий.
— Здорово, — совершенно искренне похвалил Лаз.
— Я тебя уже ни в чем не подозреваю, не подумай, — незнакомец замотал головой, словно подтверждая свои слова, — но все-таки. Что ты тут делаешь? Я понимаю, скрываешься, но тебя официально объявили мертвым, просто измени внешность и можешь спокойно жить.
— Спокойно уже вряд ли получится. Ты знаешь об атаке на Апрад, но вряд ли знаешь, что я тогда сделал.
— Сбил один из небесных замков, оторвал руку одному башдракскому магу и убил другого, часть про «умер в бою», очевидно,
— Нет! — Мужчина запнулся на полуслове, с недоумением глядя на ощетинившегося зверька. Лаза снова начинало трясти. — Я… я совершил ужасную вещь, непростительную, я не имел права выжить… — контролировать магию снова становилось трудно, воспоминания накатывали словно волны, сбивая концентрацию и опять погружая разум в пучины агонии.
Безымянный маг резко оказался рядом.
— Успокойся, ты в безопасности, тебе ничто не угрожает… — Как и в прошлый раз, его голос успокаивающим потоком проник в сознание Лаза и волны памяти начали стихать, словно по волшебству.
— Как ты это делаешь? — Минут десять спустя он уже мог снова нормально разговаривать.
— Ну, поживи с мое, и не такому научишься. — Пожал плечами мужчина. — Ты ведь маг, причем невероятно сильный.
— А ты, что нет? — Такие слова от одного из списка монстров звучали минимум смешно. Однако ответ был вовсе не таким, как Лазу думалось.
— Вовсе нет, у меня нулевой магический потенциал, — невесело усмехнулся минимум трехсотлетний человек.
— Но как тогда ты смог прожить так долго? Тебе ведь на вид не дать больше сорока!
— А вот этот секрет, если ты не против, я раскрывать не буду. — И по его голосу было понятно, что на этом моменте весь юмор кончился.
— Ладно, извини…
— Да ты тут ни при чем. Кстати, почему тебе стало хуже от голоса Ронды?
— Я ее знаю, встречались на турнире, а для меня сейчас любые воспоминания о прошлом — потенциальные источники… не самых приятных последствий.
— Ясненько, — мужчина задумчиво потер подбородок. — То есть не стоит ей говорить, кто ты?
— Пожалуйста.
— Дело твое.
— Послушай… — Лаз замялся, поняв, что так и не узнал имени своего нового знакомого.
— Я же говорю, придумай мне имя сам. — Улыбнулся тот, делая приглашающий жест. — А то никто не хочет «брать на себя такую ответственность», даже Ронда отказалась, хотя мы вместе путешествуем уже не один год. Зовет меня Учителем. Оно, конечно, правда, и довольно приятно к тому же, но все-таки хотелось бы нормальное имя.
— Почему тебе так важно чтобы это сделал кто-то другой? Придумай сам. — Для Лаза такая упертость казалась странной.
— Я за свою жизнь придумывал столько имен, что уже разучился делать это правильно. Каждый раз получается либо какая-то чушь, либо просто одно из старых имен, просто немного измененное. Так что?
Лаз задумался. В целом он был совсем не против, однако это и правда было немалой ответственностью, судя по всему, пользоваться полученным именем собирались долго. Несколько минут протекли в густой тишине, лишь сверху доносились редкие скрипы когтей Принцессы по крыше. Безымянный мужчина терпеливо ждал. А в голове Лаза прокручивались самые разные идеи и воспоминания,
— Знаешь, если так подумать, — наконец нарушил он молчание. — Мы с тобой полные противоположности друг друга. Мне сейчас должно быть всего семнадцать, а тебе несколько сотен лет, моя магия выходит за все известные рамки, а ты ей совсем не владеешь, мое настоящее тело слабое и больное, а ты явно отличаешься богатырским здоровьем, мои волосы белые, а твои… ну, сам знаешь.
— К чему ты? — Слушая такое странное вступление, мужчина только улыбался.
— К тому что я предлагаю тебе имя, соответствующее этому принципу. — Озвучивать принцип Лаз не стал, уже достаточно поняв своего собеседника, чтобы знать: тот не будет допытываться. — Как тебе… Фауст?
Лаз заключил сделку с богом, а герой драмы Гёте заключает сделку с дьяволом. По-своему красивая аналогия.
— Фауст? Фауст… — он задумался, словно смакуя странное новое слово, проверяя его на пригодность. — А мне нравится! Итак, будем знакомы, Фауст.
— Лазарис Морфей, очень приятно. — Если бы ласки улыбались, появившееся на мордочке белоснежного зверька выражение можно было бы назвать именно улыбкой.
— Итак, о чем ты говорил?
— Я… — Лаз задумался. — Я хотел попросить тебя взять Ронду и уйти как можно раньше, оставив меня здесь, но…
— Продолжай… — Фауст ехидно улыбался.
— Будешь смеяться — запрещу использовать это имя, — на лице мужчины отразилась картинная мука.
— Ах, как жестоко! — Схватившись за сердце, он завалился на бок, закатив глаза и явно изображая инфаркт. Однако валяться ему довелось недолго, телекинетический удар по пятой точке быстро поставил притворщика на ноги. — Ладно-ладно, молчу, — все еще посмеиваясь и потирая ушибленное место, он уселся обратно. — На самом деле я и сам хотел тебе предложить отправиться с нами. Можешь оставаться в этом теле, можешь изменить внешность на какую хочешь, если тебе так не хочется чтобы Ронда тебя узнала. Ты мне очень нравишься, давно я не встречал кого-то кто был бы готов разговаривать со мной в таком ключе, узнав, кто я на самом деле. Так что я был бы только рад, Ронда, я думаю, тоже не откажется, будешь ли ты духом леса или Лазарисом Морфеем. Решение за тобой.
Лаз снова задумался, на этот раз едва ли не глубже, чем в прошлый раз. С одной стороны он вроде как пообещал себе жить дальше ради других, но это было не обязательно делать именно здесь, в этой деревне. Плохого ничего в этом не было, но, раз появилась возможность что-то изменить, то почему бы не попробовать? К тому же, и это очень веский довод, Фауст мог помогать с его приступами, которые, конечно, за эти два месяца стали реже, но вряд ли полностью исчезнут в обозримом будущем. Да и от общения с этим странным, вечно улыбающимся, старым, как некоторые страны, веселым и непосредственным человеком, Лаз чувствовал уже позабытое тепло. На несколько секунд вернулась паника и шепот, предостерегающий от сближения с кем бы то ни было, чтобы не допустить повторения кошмара.