Механический зверь. Маленький изобретатель
Шрифт:
— Кратидас! — Полноватое лицо короля расплылось в улыбке.
— Ваше величество, — старик склонился в официальном поклоне. — От своего имени и от имени своей семьи поздравляю Вас с праздником.
— Спасибо большое! — Никто уже не мог сказать, в который раз Гатис произносил сегодня эти слова, но они все еще звучали искренне. А этого требует большого умения. — Можете наслаждаться вечером. Сегодня мы все точно сопьемся, молодой Ласс явно не знает меры! — Довольный своей шуткой, король кивнул Кратидасу и повернул голову к следующему человеку.
— Ваше величество! — Торус, в отличие
— А я Вас помню, вы отец невестки Кратидаса, — Гатис протянул Торусу руку, которую тот с почтением пожал. — Спасибо за поздравления, можете чувствовать себя, как дома, хе-хе…
— Благодарю!
Они уже собирались уходить, когда взгляд короля приземлился на белую голову, скрывающуюся за спинами взрослых.
— А это ваш внук, Кратидас? Впервые его вижу, хотя слышал, что он показал высокий потенциал. Поздравляю с таким выдающимся потомком! И вас тоже, — кивок в сторону Торуса. — Привет, парень! Как твое имя?
Лаз волей-неволей оказался в центре всеобщего внимания.
— Лазарис Морфей, ваше величество. Я тоже поздравляю Вас с днем рождения, — уважительный поклон, как учила мама.
— Ха, а ты умный ребенок! Жду от тебя многого!
На этом краткая церемония была-таки закончена. На Лаза бросали заинтересованные и завистливые взгляды, но большинство присутствующих поняло это сцену просто как королевскую прихоть, может быть дань некоторого уважения Кратидасу — выдающемуся человеку при дворе.
Лишь единицы понимали, что слова: “Жду от тебя многого” — на самом деле не вежливое преувеличение, а тактическое преуменьшение. Гатис был одним из немногих, кто знал об истинном потенциале Лаза и по-настоящему ждал, когда мальчик вырастет и окрепнет.
Вечер проходил великолепно. Музыка, смех, веселье, Лаз давно не чувствовал себя таким живым. “Лапка” не позволяла ему такие сложные движения, какие нужны в танце, так что он просто сидел в уголке на небольшом возвышении, в специально для этих целей поставленном кресле, глубоком и мягком, и наблюдал за людьми, потягивая из бокала сильно разбавленное вино. Экзоскелет можно было отключить, так что не только его тело, но и разум мог расслабиться. Ему положительно нравилось такое времяпровождение.
Семья разбрелась по залу, болтая со знакомыми, встречая старых друзей, в общем наслаждались праздником. Вон Санктус в компании таких же, как он, художников, воодушевленно размахивает руками, пытаясь разъяснить какие-то профессиональные тонкости. Вон Фелиция наткнулась на девочек из своего класса и теперь полусерьезно отчитывает их за слишком фривольное поведение. Вон Торус с жаром рассказывает высокой даме какой-то армейский случай. Вон Лани…
Лани… сердце пропустило удар, а на душе заскребли кошки. Да, он мог просто не найти одиннадцатилетнюю девочку в толпе взрослых, она могла отойти в уборную, могла выйти на широкий балкон, с которого открывался великолепный вид на вечерний Апрад…
Всю расслабленную дремоту смело как дым. Вскочив с кресла, мальчик бросился в толпу.
— Мама, ты не видела сестру?
— Нет, не видела. Что ты хотел?
— Отец, не видел Лани?
— М? Нет-нет, не видел.
— Дедушка, где Лани?
— Не видел ее с тоста о процветании Кристории.
— Это почти час!
— Да не волнуйся, устала и где-нибудь села.
Лаз понимал их расслабленность. Дворец — самое охраняемое место в стране, здесь присутствуют четверо из одиннадцати высших магов, куча стражи, прислуги (кроме вина, понятно, нужно было еще много чего), что может случиться? Вот только напряжение не проходило. Что-то было не так.
— Соберись, тряпка! — хорошая пощечина, усиленная “Лапкой”, привела мальчика в чувство. — Что ты можешь сделать? Думай!
Носиться по дворцу, не зная его коридоров, в многотысячной толпе разыскивая одного, пусть и приметного человека — бесполезная трата времени. И никто из взрослых не поверит семилетке, говорящему что-то о “нехорошем предчувствии”. Остается один способ.
Магия.
Глаза закрыты, разум освобожден от лишних мыслей. И вот, постепенно, словно круги от брошенного в воду камня, вокруг него начинают проявляться энергетические пятна. Он не только работал над “Лапкой”, за год, что он изучал магию, Лаз обнаружил много нового в том, что люди считали тупиком. К примеру то, что не обязательно заранее знать, где какой объект находится, чтобы почувствовать его магией восприятия. Разные материалы испускали разные энергетические импульсы и путем огромного числа проверок и экспериментов он определил примерную общую схему, по которой работал принцип распределения магической энергии в материале. И сейчас было самое время применить на практике результаты исследования.
Люди, одежда, мрамор пола, вино, бижутерия, огоньки светильников… он никогда не делал ничего подобного вне лаборатории. Это было нечто ровно противоположное обычному использованию магии восприятия: вместо наблюдения за чем-то конкретным, Лаз пытался найти это конкретное в окружающем мире.
Да, при таком способе использования радиус восприятия значительно увеличивался, но все равно, в его разум сейчас втекал настоящий океан информации. В другой момент он бы точно задумался, каким образом умудряется выдерживать этот поток и даже продолжать расширять область воздействия, но сейчас было не до этого.
— М? — Савойн Листер дернулся от странного ощущения. Словно кто-то невидимый смотрел прямо ему в затылок. Противное чувство, непонятно откуда проистекающее. Повернув голову, он с удивлением обнаружил, что трое других высших озираются с точно таким же недоумением на лицах.
А между тем Лаз все раздвигал и раздвигал границы своей сферы восприятия. Пятьдесят метров, шестьдесят, семьдесят… сто… сто двадцать… сто пятьдесят… из носа мальчика потекла струйка крови, но ему было плевать. Стойкое, непонятно откуда взявшееся понимание того, что если он не поторопится, будет слишком поздно, стальной хваткой держало разум.