Механическое сердце Fatum
Шрифт:
— Знаешь, я не хочу возвращаться, — признался Гена. — Я не знаю, что им говорить.
— Ага, — пробормотал Гнойный. — Вот только нам всё равно придётся это делать. Давай… не будем рассказывать им всё. Я имею в виду то, что ты понял.
— Рано или поздно всё равно придётся. Я больше не хочу есть, и спать теперь не буду.
— А надо будет. Ты же не думаешь, что, узнав об этом, люди станут относиться к нам нормально? Людей должны защищать люди, а не хуй пойми кто.
— Можно подумать, ты будешь это делать.
— Нет, — согласился Слава. Людей защищать
— Так и будешь неприкаянным мотаться по Петербургу? — Слава не ответил. — Как глаза прятать будешь?
— Придумаю что-нибудь. Знаешь, я… — он сделал глубокий вдох и поднял взгляд к небу. — Только не говори никому. Я обязательно его уничтожу.
— Ресторатор сказал, этого нельзя делать, —вспомнил Гена.
— Ресторатор сказал, этого нельзя делать сейчас. Разве нет? К тому же, я ещё не придумал способ. Это не тот случай, когда что-то можно решить грубой силой. Как оказалось. Знаешь, что мне сказал Чейни? О том, почему мир стал таким?
Рассказ Гнойного был недолгим, но Гена слушал его с придыханием. Всё будто вставало на свои места. И пусть они не знали, как им быть дальше, хотя бы один из вопросов, волнующих всех, был только что разрешён.
— Он прав, тебе придётся всё им рассказать.
— Тебе, Ген. Я что, зря тут распинаюсь?
— Ладно.
На его лице впервые за это время появилось подобие улыбки, а на душе почему-то стало легче.
— Осталось только придумать, как нам добраться до Петербурга, — заметил Гнойный. Он тоже стал свободнее, расслабившись в присутствии живого Гены, по уши плавающего в тех проблемах, что и он сам. Вдвоём из них было выбираться не проще, но хотя бы чуточку веселее. Слава накинул на голову капюшон толстовки, пряча под ним золотые волосы.
— Ты приехал сюда на мотоцикле?
— Да, но он ушёл на стройматериал, — Гнойный показал большим пальцем за спину, но никто не повернул головы.
Время близилось к вечеру, во сколько он вообще мог наступить ранней весной. Они сидели здесь достаточно долго, но никто так и не предложил покинуть это место. Слава подтянул колени к груди. Его одежда промокла, но ему казалось, что он теперь не заболеет. Вообще не заболеет, о чём тут речь? Болеют ведь только люди, к которым он теперь принадлежал очень относительно. Что Слава такое? Он смотрел на свои руки и не мог найти ответа. Они продолжали изредка переговариваться, погружённые в свои мысли, и делали это из-за исключительного желания подтвердить, что рядом всё ещё кто-то есть.
Тем временем на горизонте сверкнул огонёк. Послышался гул, и Гена поднял голову, толкнул Славу, сам едва не падая, потому что до него надо было ещё дотянуться. Они оба подскочили с места, когда увидели, что со стороны трассы к ним приближается внедорожник.
Машина остановилась в нескольких метрах от них. Двери по обе стороны синхронно открылись и наружу выскочили два человека. Грузин в военной форме и рыжий клоун в спортивной куртке. Рыжий стендап-комик, то есть. Второй удивлённо присвистнул.
— Это что вообще
— Ребят, вы чего здесь делаете? И где вообще Москва? — спросил второй.
— Мы… — загадочно протянул Гнойный. — Ждём, пока появится кто-нибудь, кто подкинет нас до Петербурга. Вы случайно не туда направляетесь?
— Ага, случайно. — Рыжий кивнул. — Куда ещё сейчас можно направляться? Нет, серьёзно. Что это такое?
— Механическое сердце Fatum. Бог нового мира, который сегодня вывел из себя одного баттл-эмси.
Гена обернулся. Огромное железное сооружение, некогда имевшее форму человеческого сердца, было искорёжено четырьмя вонзёнными в него спиралевидными копьями. Отсвечивая золотом, они сияли в лучах заходящего солнца. Рыжий достал телефон, чтобы сфотографировать эту вершину абстракционизма, но экран неожиданно погас, обрубая все системы.
— Нет, это здесь не работает, — вздохнул Гена. Он представил себя и Славу, так же вернувшего взгляд на последствие своей неконтролируемой ненависти. Надо быть аккуратнее с этим, что ли, думал он, сжимая пальцы в кулак и разжимая их. Он пропустил, когда представлялись остальные.
— Запрыгивайте назад, — сказал рыжий, — мы ехали в Питер, но потом увидели этот ужас над Москвой и решили свернуть. Но не успели, кажется.
— Зато мы успели, — горько усмехнулся Гена. — Мы расскажем.
— Надеюсь, никому дурно от быстрой езды не станет, — предупредил грузин, садящийся на водительское место.
— Слав, ты идёшь? — громко позвал Гена.
Карелин обернулся на его голос, бегло улыбнулся, пообещав себе, что ещё ничего не закончено и он обязательно сюда вернётся, и спешно засеменил к остальным. Ведь после этого дерьма обязательно должно было произойти что-то хорошее.
Они все очень на это надеялись.
========== 12. Край света ==========
ЛСП – Синее
Illumate, Alphavite – SpaceX
ЛСП – Космос
Совергон – Найду
Rickey F – Человек
Rickey F – Arkham Skytown
Плейлист закончился. Мэд свернул наушники, отложил их в сторону и пролистал в плеере список исполнителей, с удивлением осознавая, что помнит их имена, хоть никогда и не слушал их до этого дня и не видел в лицо. Они не были обитателями подземки, не выступали ночью на петербургских площадях. Но имена всё равно казались знакомыми.
Завершился лист пятью композициями со сборника «FIVE». С тех пор, как он был добавлен, новые песни в память плеера не вносились. Может быть, именно этот сборник прослушивали чаще прочих, не забивая плейлист мусором. Пять песен, вытекающих одна из другой. Они на самом деле были удивительны, концептуальные альбомы. Мэду нравилось вспоминать необычные и мало употребляемые слова. Вместе с ними он как будто собирал частички своей прошлой жизни.
Сборник-то хороший. Нужно будет попробовать отыскать владельца, подумал Мэд, вот только вряд ли это теперь возможно. Он отложит плеер к наушникам. Музыка склеила кусочки разбитого Мэда во что-то более или менее целое.