Механическое сердце Fatum
Шрифт:
— Да-да, о чём речь, — хитрющим голосом отозвался ЛСП. — Малой, мне нужно нечто… синее, окей?
Он кивнул. Сердце билось взволнованно, и унять дрожь в руках было непросто, но, в общем-то, и не требовалось, потому что «MAD» отзывался на любое его чувство. Ему всего-то и нужно делать так, как делал когда-то Мирон. И вот теперь всё зависит он него. Его провал означал провал всех. Но это отчего-то не пугало, наоборот, только будоражило кровь. Миша подбежал к оборудованию.
— Тормозни-ка, — смягчив тон, остановил его Рудбой. Он достал из нагрудного кармана на своей рубашке подвеску. — Рики Ф с первого раза не справился. «MAD»,
Они стояли у самой большой колонки, в то время как Олег уже забрался на импровизированную сцену и что-то орал толпе без микрофона. Вроде бы он старался подозвать людей ближе к себе — с такого расстояния и не разберёшь. Миша потянулся к предоставленному ему чужому ключу, и когда Евстигнеев вложил его в руку парню, который храбрился и ничуть не скрывал того, «1703» вспыхнул на мгновение и тут же погас. Миша почувствовал, как вспоминает что-то ещё; вместе с прикосновением к ключу он на уровне интуиции почувствовал, что ему нужно делать и как своей подвеской управлять. Более того, это даже не было новым чувством, скорее, очередным воспоминанием, о котором Миша никогда не знал. Вот в чём, а в этом он знал толк. Он приложил свой ключ к колонке.
В сгущающемся воздухе начал образовываться бледно-голубой туман. Он темнел, а из колонок началась доноситься музыка.
Музыка связывала с ключом человека, который был на сцене.
— Эй, Олеги ЛСП, — пропел он, осторожно выверяя начало.
— Я вчера во сне плавал, все рыбы мне кричали «браво». Пираньи, дельфины и киты — теперь мои лучшие кенты, и ночью в море всё тёмно-синее…
От сцены вверх поднялся столб белого света.
Вспышка озарила пространство комнаты. Мирон наклонялся, чтобы завязать шнурки на кроссовках, и когда он поднял голову, голубоватое свечение уже подмяло под себя город. Огромный тонкий столб света взмывал в воздух, растворяясь в небе, а вокруг него двумя рядами: выше тот, который был дальше от столба, и ниже тот, что ближе — раскинулись экраны, транслирующие происходящее на площади. Это можно было увидеть отовсюду, только подняв глаза в небо. Это могли увидеть все. Город замер, наблюдая. И каждый, кого эта ночь застала на улице, был вовлечён в происходящее.
Мирон подошёл к окну. Маленькая синяя рыбка полоснула его хвостом по щеке, оставив за собой след из пузырьков воздуха, уходящих вверх. Мирон потянулся к ней и его рука прошла сквозь крошечную иллюзию. Рыбка покрутилась на месте, а затем выплыла из палаты, растворившись в текстурах двери и словно зазывая за собой. Мирон соскочил с места и бросился вперёд.
— Я сегодня во сне летал, мир птиц, самолётов, мне так нравится он… — транслировалось отовсюду. Мирон бежал по улицам, погружённым в сине-белое марево. Говорили динамики в машинах, колонки оставленных дома стереосистем. Не молчали, казалось, даже телефоны, чьи плееры стали частью единого организма неясной природы. Маленькие рыбки и другие морские создания заполонили улицы. Они медленно-медленно плыли по направлению к белому столбу, устремившемуся в небо, собираясь вокруг него и кружа над площадью.
— Там Хованский выебнуться хотел, — вспомнил Ивангай, провожая взглядом рыбку и одёргивая Евстигнеева от колонки, потому что вблизи неё разговаривать было просто невозможно. — А что, если «MAD», это ключ, отзывающийся не на владельца, а на чувства любого, на кого укажет владелец?
— О чём это ты? —
— Подумал, что было бы круто, окажись это так, — Ваня пожал плечами.
— Ключи слушаются владельцев, но вряд ли это будет работать так, — Евстигнеев покачал головой. — Мы не знаем, как именно это происходит.
— Тогда как Оксимирону и Рики Ф удаётся делать так, чтобы другие их слушались?
— Никак. Все образы они визуализируют сами.
— Вот ведь… Как же интересно у вас на поверхности обстоят дела.
Рыбки всех цветов и размеров, белые и синие и смешанных цветов с проглядывающими розовыми плавниками и жёлто-зелёном отливом чешуи кружили вокруг сцены, на ней, над ней и вообще всюду — морские создания пронизывали собой толпу, игриво не позволяя себя коснуться и всплывали вверх, вливаясь в столб белого света. Взгляды всех были направлены к ним, а в это время недалеко от сцены, спрятавшись от толпы, в припадке беззвучного вопля схватился за голову Джарахов.
— Сука, а ведь я так хотел вступить! Ну за что! — хрипя, он проклинал себя и ещё больше — Фаллена, сидящего невдалеке.
— Вот те на… — протянул тот, вздыхая. Он смотрел на Эльдара и думал, что Слава многое пропускает, не появляясь здесь. Вообще-то ему давно пришла пора беспокоиться. Вот только как бы он не хотел, переживать из-за пропажи человека не удавалось.
— Мы и в самом деле застряли в этом дерьме навсегда, — пробормотал он, отводя взгляд в сторону сцены… Морская звезда лениво катилась по асфальту, подталкивая невидимыми потоками водной толщи. Вокруг паренька с подвеской уже собралась небольшая компания.
— Сэймяу, Алфи, давайте-ка вы. Эй, у вас же есть совместка! Покажите-ка, чего стоит основа «Версуса»! Ну почему их нельзя завести! Мы бы с этим отлично справились! — раздавалось со всех сторон.
— Да не «Сэймяу», — отмахнулся Андрей. — Иллюмейт!
— Но ты идёшь? — уточнил Алфавит.
— Да-а, — протянул Иллюмейт. — Ведь чей синий может быть изящнее морского?
— Только космический, — не успел договорить Никита, как их уже толкнули карабкаться наверх. Кто-то успел притащить лестницу.
— Хэй, а ведь не только у них есть кое-что «космическое», — донельзя довольный Олег ЛСП спрыгнул вниз. — Где ты там, тень Оксимирона? — пропел он, словив подзатыльник от не вовремя появившегося Евстигнева.
Тем временем то самое «космическое» уже откликнулось на желание Иллюмейта, развернув вокруг сцены и раскинув на весь Петербург трёхмерную карту вселенной: множество галактик, планет и соединённых тончайшими линиями в небесные фигуры — созвездия — звёзд, меж которыми летали космические корабли и искусственный спутники. Вскинув руки верх, люди могли их коснуться.
— Мы как SpaceX, наша цель — ввысь… — тянули динамики пойманные микрофонами звуки.
— Мирона нет и не будет, вы должны уже были понять, — шугнул Олега Рудбой.
— Да я и не про него, я про тебя говорил. Пф, да больно надо. Исполню сам, — он развёл руками, сразу же вскидывая их вверх и расталкивая остальных на пути к сцене. — Следующий снова я!
Миша смотрел на всё это, пребывая в восхищении: он, как ему казалось, не только справился с тем, что каждую ночь ставил себе Мирон, но ещё и превзошёл его. Рудбой, стоявший рядом, словно прочитал его мысли, потому что как иначе он, легко усмехнувшись, ловко уловил их направление: