Механическое сердце
Шрифт:
Вероятно, она уже очень давно сидела под замком, забыв ощущение свободы – потому что почти две бесценные и бесконечные минуты Настя убеждала ее выйти наружу, размахивая руками и что-то доказывая. Наконец узница выскользнула на поляну. Осмотрелась и, вместо того, чтобы поблагодарить спасительницу, бросилась прочь, низко пригибая голову.
Девочка, проводив беглянку счастливой улыбкой, вернулась к братьям. Первые люди – по большей части хозяева магазинчиков и лавок – возвращались в опустошенный паникой сегмент поляны.
– Уф… – выдохнула Настя, прячась
– Ну, теперь точно тревогу объявят, – скривился Витя. – Если хозяин вызовет урядников, у-у-у, что начнется… Пора бежать с Ярмарки.
– Не-а, – замотал головой его брат. – Не объявят. Толстяк – обычный трус. Он точно знает, что его крыса опасности не представляет, иначе бы не решился ее держать. А если власти узнают, что от него сбежал пленник, гнусному заработку конец… Смотрите!
Перед «Зоопарком» как раз появился вернувшийся владелец. Утирая дрожащее потное лицо полотенцем, он с непониманием уставился на пустой аквариум, ошеломленно открыв рот. Для того чтобы начать действовать, мужчине хватило пары мгновений. Он лихорадочно осмотрелся, словно крыса могла спрятаться где-то под ближайшим прилавком. После чего захлопнул дверь и навалился на стенки кабины, спешно заталкивая ее внутрь аттракциона.
Через минуту он выскочил, повесил на дверь табличку «Закрыто на технический перерыв, приносим свои извинения!», выключил светящуюся вывеску и снова исчез внутри постройки. Видимо, проверял, не сбежал ли кто-то еще…
– Ну и что будем делать? – устало, словно истратила на спасение пленницы последние силы, спросила Настя. – Прятаться вечно мы не сможем, Стража наверняка вызвала подкрепление, мобилизованы все урядники. Теперь мы не обычные хулиганы, а официальные нарушители городского спокойствия…
– Нужно возвращаться домой, – твердо сказал Витька. – Прямо сейчас. Будем все отрицать, даже если они приведут для опознания этого толстого мучителя крыс… На ходу что-нибудь придумаем. Может быть, папе правду расскажем. И забудем о произошедшем, как о еще одном страшном сне. Станем гулять только по трое, на ночь запирать двери и окна. А еще…
– Нет.
Димка перебил брата так уверенно и напористо, что тот нахмурился. Мальчик расправил плечи, задумчиво глядя куда-то вдаль.
– Мы не можем проиграть, – сказал Дмитрий, и что-то в его лице переменилось (сейчас он очень напоминал Петра Петровича, когда тот сердился или намеревался стоять на своем до победы). – Мы не можем вернуться домой вот так…
– Но Витька прав, – вздохнула сестра. – Что ты предлагаешь? Украсть у Марго сердце? Уверена, оно скрыто в надежном месте, которое циркачка не оставляет без присмотра даже ночью.
– Шкатулка, – вдруг предположил Виктор, и глаза его загорелись. – Вот криогенный тайник, который охраняет змея! Видали, как она вцепилась в ларец на поясе, когда речь зашла о Мглистом?
– Возможно. Вполне возможно… – задумчиво прищуриваясь и по-прежнему глядя поверх торговых рядов, ответил Димка. – План я пока не придумал, так что будем импровизировать. Но я точно знаю,
Витя и Настя переглянулись: девочка многозначительно закатила глаза, мальчик пожал плечами.
– Веди, раз решил… Только без беготни, ладно?
Окольными тропами, стараясь держаться за продуктовыми лавками и передвижными сувенирными магазинчиками, дети начали повторное путешествие к гигантскому шатру с флажками на крыше, возвышавшемуся над остальными постройками поляны. На людные проспекты они старались не выходить. Но и трусливыми жуликами тоже не выглядели – при случайной встрече с ними, спокойно бредущими позади павильонов, можно было предположить, что школьники немного заплутали, но точно знают, куда направляются.
Поляна постепенно возвращалась к привычному образу жизни: музыканты поднимались на сцены, подбирая брошенные инструменты; повара спешили снять с плиток подгоравшие деликатесы; художники с сожалением прятали незаконченные портреты, выискивая в толпе новых клиентов. И только повышенное число урядников, чьи белые куртки мелькали то здесь, то там, выдавало беспокойство, недавно перенесенное одним из кварталов Ярмарки.
Прячась за рекламным щитом парикмахерской, Витя, Настя и Дима проскользнули к матерчатой стене цирка. Здесь, укрытые от оживленных улиц плотным строем будок по продаже сиропа, ваты и дорогущих жареных семечек, они двинулись вдоль шапито, пытаясь отыскать проделанный ранее лаз.
Внутри громыхала музыка – там вовсю шло очередное представление, участники которого наверняка уже успели забыть о странных детях, задававших еще более странные вопросы…
– Вот дыра! – Настя первой заметила разрез на стыке полос желтой и красной ткани.
– Ты уверен, что нам нужно возвращаться? – тихонечко спросил Виктор, наблюдая, как брат раздвигает усыпанные нитками края, чтобы сунуться внутрь.
– Я ж сказал, не хочешь – иди домой! – огрызнулся Димка, но без злости, скорее устало и бессильно.
– Да не заводись ты, – миролюбиво попросил Витька. – Я же хочу понять, что ты задумал…
– Да, братик. – Настя, судя по виду, тоже не спешила возвращаться под пыльный амфитеатр. – Не поделишься?
– Нет, – на этот раз гораздо резче произнес тот. Хмуро покосился на остальных, упрямо сжал губы и исчез в прорехе.
– Вот в кого он такой? – совершенно по-маминому поинтересовалась девочка, ныряя следом.
Залезший последним Виктор едва удержался, чтобы не чихнуть. Он зажал нос пальцами и медленно вдохнул ртом. Щурясь от урагана пылинок, пляшущих в вертикальных полосках яркого света, мальчик разглядел брата и сестру. На этот раз наблюдательный пост выбрали другой – теперь заботинцы смотрели на манеж сквозь широкую горизонтальную щель из-под ступеней трибуны. Над головами все так же смеялись и хлопали, дети просили конфет, а взрослые нетерпеливо шоркали ногами.