Мелкий жемчуг
Шрифт:
Оставалось одно: найти выход из пещеры, добраться до леса, срубить подходящее деревце и смастерить из него рукоять, которой хватит на один час работы. А уж вернувшись домой, он заменит деревяшку на настоящую ручку, достойную его Нидлы.
До начала урока было еще несколько часов. Упорство гномов не знает себе равных. Грудл взял поломанную кирку и заспешил вон из пещеры.
Он еще никогда не бывал снаружи горы. Выход из пещеры оказался у лесной опушки. Снаружи была теплынь. Яркая луна светила лучше всех факелов подземелья, вместе взятых. Запах стоял такой, что у гнома не нашлось слов, чтобы описать его. Ведь он раньше не чувствовал других запахов, кроме пота, пыли и чадящих факелов.
А снаружи ликовала весна. Цвели сирень и черемуха. Птички щебетали, перекликаясь между собой. Одна из них вдруг принялась петь так восхитительно, что остальные замолкли, не решаясь прервать
Он вышел на полянку и увидел, что сверху сияют россыпи драгоценностей.
Грудл не вернулся в пещеру. Он починил Нидлу, построил себе домик на опушке и нанялся каменщиком к здешнему герцогу.
Герцог иногда приглашает гостей, чтобы показать им, вместо плясунов и фокусников, как работает его Главный строитель. А Грудл вечером возвращается домой с заработанной золотой монеткой. Кладет ее в сундук, выточенный им в свободное время из большого камня, усаживается в кресло-качалку возле крыльца и слушает соловьев.
Эльфы на лужайке
Каждый месяц в полнолуние эльфы танцуют на лужайке ночь напролет. В теплые месяцы при хорошей погоде дело это нехитрое – всего-то и нужно, что заманить накануне стадо ланей на полянку, чтобы они аккуратно вытоптали траву. Площадка для танцев должна быть гладкая – эльфы ростом всего-то с травинку. Лани любят эльфов и делают свою работу с удовольствием. А если какой-нибудь глупый олененок, увлекшись, оставляет на земле лепешку, ему не избежать родительского выговора. Но и это не страшно – вокруг уже собрались жуки-навозники: десять минут, и бальная зала чиста и благоухает.
В дождливую погоду или зимой организовать бал полнолуния куда сложнее: в облаках открывается полоса, через которую полная луна будет видна на всем своем пути, а над площадкой раскидывается невидимый шатер. Так что капли воды и снежинки соскальзывают с него в лес. Поэтому в снежные ночи вокруг лесной прогалины лежат сугробы.
Как раз такую круглую гладкую площадку, вокруг которой кольцом возвышались ровненькие сугробы, увидел мастер-зеркальщик Ганс Бауэр, который забрел глубоко в лес в поисках идеальной рождественской елки для своей молодой жены и двух ребятишек. Ганс был человеком основательным и всегда добивался совершенства. Оттого и искал елку в лесу много часов подряд. Он приметил поляну и сразу понял, кто и для чего ее расчистил. Задумавшись об эльфах и феях, Ганс срубил наконец елочку, которая была не так хороша, как в его воображении, но наверняка лучше, чем у любого другого жителя города Марбурга. Возвращаясь домой, он делал по дороге зарубки и думал, что весной перед полнолунием разыщет эту полянку, спрячется с вечера и увидит танцующих эльфов.
Вернувшись домой и насладившись восторгами своих детей, герр Бауэр попытался стать безупречным мужем и отцом. Он нашел для елки крестовину, установил рождественское дерево в углу столовой. Сделал вид, что не замечает капель пота, вызванных жаром печи, на лице жены и ее немного измятого белого крахмального фартука, слишком громкого голоса Фрицци и развязавшегося шнурка на камзоле у Вилли. Мысль о безупречных эльфах поддерживала его до самой весны, позволяя мириться с несовершенством супруги, детей, соседей, поставщиков, заказчиков и гессенского ландграфа.
В мае накануне полнолуния Ганс Бауэр предупредил жену, что отправляется на два дня по делам в Веймар, а сам двинулся в лес разыскивать полянку эльфов. И что же? Все было как в сказке. Одни эльфы играли на маленьких скрипочках, а другие танцевали и смеялись при лунном свете. Они были совершенны от кончиков башмаков до маленьких корон в золотых кудрях. Гансу не удалось долго прятаться – они быстро обнаружили его. Но были дружелюбны и приветливы. Просили только никому не рассказывать об их встрече и не описывать ее в мемуарах. Под утро каждый подлетел к его лицу попрощаться. «Ты милый человек, – сказали эльфы на прощание. – У вас, людей, громоздкое тело и грубая кожа, волоски растут не только в бровях и ресницах, но даже на руках и в носу. Вы одеваетесь в жесткие одежды, носите тяжелые башмаки и совсем не умеете летать. А все же вы снисходительны друг к другу. У тебя на пальце кольцо, значит, ты женат и любишь свою жену. А мы умеем любить только изящное и нежное. Прощай, Ганс! Мы больше не увидимся – к следующему полнолунию мы найдем себе другую полянку».
Они упорхнули, а Ганс вернулся домой. Внимательно рассмотрел себя в зеркалах, не нашел никаких дефектов и сделал строгий выговор жене за ее плохо отглаженный чепец.
Золотой
Фрау Берта была самой рассудительной курочкой во всем Мангейме, а может быть, и во всем королевстве Вюртемберг. Даже владетельный герр Питер – красавец и ловелас, обладатель золотого гребешка, владыка курятника и повелитель всего птичьего двора – ценил мнение своей мудрой супруги. Утки, гусыни и индюшки ходили к ней советоваться о воспитании детей, семейных проблемах и тонкостях отношений с соседками. Поэтому она знала все новости как в птичьем, так и в человеческом мире – что поделаешь, гуси болтливы и частенько судачат о том, что их вовсе не касается. И перелетные птицы охотно залетали на Рейн, чтобы расспросить фрау Берту и поделиться с нею заморскими новостями.
Однажды вечером, когда Берта уже пожелала всем спокойной ночи и собиралась взлететь на насест, в курятник вошел паж, разряженный в атлас и бархат, ловко поймал Берту, посадил ее в плетеную корзину и, прикрыв лукошко расшитой шелками салфеткой, куда-то заспешил. «Не на суп ли» – слегка обеспокоилась сонная Берта. Впрочем, пажи не бегают по поручению повара. «Вероятно, на консультацию… И в такое неудобное время!..»
Паж поставил корзинку с курицей на стол и снял накидку. Фрау Берта осмотрелась и увидела, что находится в изящной гостиной богатого замка. На стенах висели оленьи рога и мечи, может быть, только самую чуточку тронутые ржавчиной. На полу раскинулась медвежья шкура. В камине пылала огромная коряга. У стен стояло с десяток дубовых табуретов, и два из них даже были снабжены резной спинкой. В углу высился полный рыцарский доспех, увенчанный шлемом. Все дышало богатством и роскошью. Ясно, что в таком месте гости едят не из глиняных мисок, а из настоящих оловянных.
У стола сидела прекрасная дочь маркграфа Лорелея. Обнаружив себя в зале замка перед лицом его хозяйки, фрау Берта вежливо присела, низко склонив голову, так что совсем скрылась в своем лукошке. Графиня дождалась, чтобы куриная голова показалась из корзинки, и сразу же перешла к делу.
– Видишь ли, Берта, – сказала она. – Отец решил дать мне блестящее образование. Меня научили петь и рисовать, писать готическим шрифтом и исчислять количество сукна, потребного на несколько камзолов, когда портной говорит, сколько ему нужно на один камзол. Кроме того, отец обучил меня основам этики и метафизики. – Лорелея довольно улыбнулась и продолжила: – А теперь я учусь английскому языку. И мой учитель сказал, что отличным подспорьем в овладении языком будет переписка с какой-нибудь английской леди, равной мне по положению и воспитанию. Поэтому я переписываюсь с леди Годивой из Ковентри. Каждый месяц, – графиня провела рукой по ковровой скатерти, – мой гонец с письмом пересекает всю Европу, всходит на корабль, переплывает Ла-Манш и в любую погоду добирается до Ковентри. Там он отдает письмо моей подруге, она исправляет в нем ошибки и пишет мне ответ. Прошел год, и мой английский стал намного лучше. Теперь мои письма возвращаются без помарок. Я хочу отблагодарить свою дорогую подругу, с которой так сблизилась за это время. Скажи мне, мудрая Берта, какой подарок могу я послать высокородной леди Годиве, супруге графа Ковентри, чтобы презент был достоин ее и меня.
Берта задумалась. Она прикрыла глаза и размышляла, иногда слабо вскудахтывая. Лорелея терпеливо ждала. Наконец курица выпорхнула из лукошка, сделала глубокий реверанс и сказала:
– Все знают, ваше сиятельство, что, упражняясь в пении, вы имеете обыкновение располагаться на утесе над Рейном и при этом расчесывать золотым гребнем ваши прекрасные золотые волосы. Привычка эта привела к нескольким несчастным случаям со смертельным исходом для рыбаков, проплывавших мимо. – Фрау Берта потупила очи. – Если вы отправите леди Годиве свой бесценный золотой гребень, этого больше не случится… – Курочка подняла головку, хитро взглянула на графиню и заметила: – С другой стороны, семейные обстоятельства леди Годивы таковы, что она иногда вынуждена проезжать по улицам Ковентри без каких-либо покровов, кроме собственных волос [1] . Расчесав их вашим золотым гребнем, она будет укрыта от чужих взглядов лучше, чем это позволит простая деревянная гребенка. Гребень ваш невелик и не обременит посыльного. Это хороший подарок, как на него ни посмотри.
1
Английская легенда гласит, что леди Годива, целомудренная красавица-жена графа Леофрика, согласилась обнаженной проехать верхом по улицам Ковентри, чтобы ее супруг снизил непомерные налоги для своих подданных.