Мэллори
Шрифт:
— Жанна! Иди сюда! — позвал Ян, стараясь перекрыть шум поезда. — Жанна!..
— Подожди! — закричала она и обернулась. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне серого утреннего неба. — Я высматриваю Пьера. Он обещал нас встретить.
— Жанна! Что ты говоришь?!
Но она не обращала на него никакого внимания. С долгим душераздирающим гудком поезд промчался мимо освещенной газовыми фонарями маленькой станции: безлюдной, тоскливой и грязной от дождя и нефти.
— Он не остановился! — исступленно закричала Жанна. — Он проехал мимо Шантили!
Стараясь
— Мы проехали мимо! — Жанна повернулась и отчаянно заломила руки. — Что подумает Пьер? Что нам делать?
— Иди сюда и садись, — сказал Ян, окончательно убедившись, что она сошла с ума. Он и раньше подозревал, что после пыток в гестапо, потери Пьера и долгих месяцев болезни ее рассудок помутился. Странные припадки, взрывы дикого, неукротимого гнева, сменяемые периодами апатии и молчания, лихорадочный блеск в глазах — все это говорило о психическом расстройстве. И именно теперь, когда он в ней так нуждается, тоненькая изношенная нить разума окончательно оборвалась.
— Сейчас не время сидеть! — яростно воскликнула Жанна. — Поезд идет в Париж. Надо что-то делать!
— Я ни на что не гожусь, — возразил Ян. — Я тяжело ранен. Неужели ты не помнишь? Пуля в руку…
Шатаясь от вагонной качки, Жанна подошла к нему и опустилась на колени.
— Как тебя ранило? Почему ты мне ничего не сказал? Когда это произошло?
Глаза ее лихорадочно блестели, дыхание участилось, воздух с присвистом вырывался из груди.
— Тебе плохо, — сказал Ян, взяв девушку за руку. — Соберись, ты мне нужна… Послушай, Пьер мертв. Его предал Мэллори. Мы сейчас в Англии, едем в Шотландию, чтобы найти там Мэллори. Вспоминаешь?
Жанна долго молчала, стоя на коленях, и он чувствовал, как дрожит ее тело. Наконец она проговорила:
— Да, вспоминаю… А только что все казалось таким реальным! Я думала, мы встретим Пьера, но ты прав, он мертв…
«Удалось ли привести ее в чувство? — мучился Ян, пытаясь разглядеть выражение ее лица. — И если удалось, долго ли она продержится?» Нет, теперь он не сомневался, что просветление могло быть только временным.
— Не надо волноваться, — произнес Ян. — Мы уже давно не ездили в поезде, вот и вспомнилось невольно… Мне тоже сперва показалось, что это Франция… Но где мы находимся?
— Не знаю, — хрипло выдавила Жанна. — У меня болит голова. Не задавай мне вопросов.
Она встала, добрела до двери и вновь уставилась в полумрак.
«Бесполезно!» — с отчаянием подумал Ян. Что с ними будет? Теперь, когда задача отыскать Мэллори возложена только на него, прежняя решимость покинула Яна. Это невозможно, чересчур много препятствий! Он готов был сложить оружие и признать себя побежденным. И едка к нему пришла эта мысль, Ян тут же погрузился в сон настолько крепкий, что ни вагонная тряска, ни пронзительные гудки паровоза
Корридон поспешно двигался по проходу, когда высокий Крепкий человек вышел из купе первого класса и преградил ему путь. Это был инспектор Роулинс.
— Только, пожалуйста, без шума, — проговорил он с широкой улыбкой. — Сзади вас стоит Хадсон, так что давайте без эксцессов.
Сердце Корридона судорожно дернулось, он застыл, но, взяв себя в руки, с нарочитой непринужденностью воскликнул:
— Боже мой, Роулинс! Добрый день. Вот уж не ожидал вас здесь увидеть! Вы получили мою телеграмму?
— Получил, — приветливо ответил инспектор.
Этот улыбчивый, краснолицый, крупного сложения человек с открытым нравом, полный энергии и пышущий здоровьем, всегда выглядел так, будто только что вернулся с двухнедельного отдыха на море. Корридон знал, что он храбрый полицейский, честный и самоотверженный. Преградить ему вот так просто путь — дело нешуточное и опасное, и Корридон невольно почувствовал к нему уважение.
— Вы напрасно беспокоились о Крю, — доброжелательно продолжал Роулинс. — Ваше послание не дало нам ничего нового. И все же, за информацию спасибо. Не возражаете, если Хадсон вас обыщет? У вас, вероятно, при себе оружие?
— Конечно, — ответил Корридон с насмешливой улыбкой. — Валяйте, Хадсон, в правом кармане.
Хадсон с каменным лицом сунул руку в карман Корридона и вытащил автоматический пистолет 25-го калибра.
— Чего это вы игрушками увлеклись? — удивился Роулинс, потирая ладони. — Я ожидал увидеть что-нибудь посолиднее… Разрешение на оружие у вас есть, старина?
— Ну, разумеется! Оно у меня в бумажнике. Хотите взглянуть?
— Не к спеху! Вы не очень-то стремились отдать себя в руки правосудия, верно?
— А разве у правосудия ко мне претензии? — Корридон вскинул брови. — Я чист как стеклышко.
— О, поверьте, так говорят ну абсолютно все преступники! — просиял Роулинс. — Я поражен, Корридон. Вы — и вдруг уподобляетесь прочим!.. Заходите сюда, старина. На вашем месте я был бы горд, — продолжал он, заводя его в купе первого класса, из которого только что вышел сам. В купе сидел еще один полицейский, метнувший на Корридона хмурый взгляд. — Нам пришлось потеснить пассажиров, чтобы освободить место. А из Данбара специальная машина отвезет вас в Лондон. Вы должны чувствовать себя важной персоной!
— И так чувствую, — заверил Корридон. — Однако в Лондон возвращаться не собираюсь.
— Мне искренне жаль, старина, но с вами хотят немного потолковать, — сказал Роулинс, вытаскивая пачку сигарет. — Какие-то мелочи, очевидно… Попортим здоровье?
Корридон взял предложенную сигарету и прикурил от зажигалки инспектора.
— Ну если так, — рассмеялся он, — то не возражаю. — Ему хотелось выяснить, знает ли Роулинс, что Энн в поезде. — Кстати, откуда вы взялись?
Роулинс устроился возле двери.