Мельница желаний
Шрифт:
Впрочем, имени ее он вспомнить не смог: «Кажется, сестренка одной из подружек Айникки…»
– Эй, Ильмаринен, – неожиданно произнесла девочка. – Не ходил бы ты в Калева!
– Почему? – опешил он.
– А там нынче поселился страх.
– Какой еще страх? – опешил Ильмо.
– Они и сами не знают, какой. Смотри, как бы ненароком тебе им не оказаться. Чтобы не решили, увидев тебя, – ага, вот и он!
Охотник нахмурился. Может, девчонка решила над ним подшутить? Нет, глядела серьезно и, кажется, в самом деле за него тревожилась.
– Ничего не понимаю, – искренне сказал он. Девочка вздохнула, как взрослая.
– Дети Калева
Ильмо пожал плечами. Но странные речи ребенка пробудили в нем смутную тревогу:
– Да что там случилось-то?
– Пока ничего. Право же, послушайся меня, Ильмаринен. Обойди деревню стороной и иди прямо к Вяйнемейнену. Всем будет так лучше. Вяйно тебе и руку вылечит…
Ильмо покачал головой. Он давно проголодался и очень рассчитывал перехватить чего-нибудь у дяди. А до горы, где живет Вяйно, еще день пути. Если все хорошо, доберешься только к вечеру. Что за нелепые разговоры о каком-то «страхе из Тапиолы»?
– На, возьми, – девочка, словно прочитав его мысли, протянула ему яблоко. – Им и пообедаешь. Оно сладкое…
– Одним яблоком мне не наесться, – возразил Ильмо и поднялся на ноги. Он принял решение и не собирался его менять из-за туманных предостережений какой-то девчонки. – Спасибо, маленькая. Ты ведь его в святилище несла, вот и неси, не то Ильматар разгневается. Что там, в Калева – кто-то на меня сердит?
– Все, – сурово ответила девочка. – Кроме Айникки.
– Ну, тогда я спокоен.
Девочка снова вздохнула, но спорить не стала, только отступила в сторону, давая Ильмо дорогу.
– Почему ты меня не слушаешь? – обиженно проговорила она. – Я ведь хочу тебе добра!
Ильмо потрепал ее по макушке.
– Пусть Ильматар будет к тебе благосклонна, маленькая.
– И к тебе, Ильмаринен.
Охотник сбежал с холма. Ветер прощально подтолкнул его в спину. Ильмо обернулся. Священная береза в вышине качала кроной, как будто говоря ему: «Еще свидимся!» Румяная же девочка исчезла, словно ее и не было.
От святилища к селению Калева вела широкая хоженая тропа. Береза давно осталась позади, лес поредел, замелькали среди стволов желтые пятна кулиг. [14] Поля блестели от утренней росы. И вот уже вдали показалась река, а за ней, на высоком берегу, заборы, избы, выгоны и огороды рода Калева.
Ильмо, хоть родился и вырос в Калева, всегда чувствовал там себя отчасти чужим и к людям возвращаться не любил. В лесу, одному или с молчуном Калли, ему было спокойно и уютно. А теперь, разглядывая издалека острые коньки крыш, Ильмо словно бы издалека ощутил тот страх, о котором говорила девочка в святилище. Как будто над деревней нависла незримая паутина из трусливых и недобрых помыслов, зависти, лжи и мелкой злобы. Впрочем, может, ему только так чудилось – после чистоты и покоя Тапиолы.
14
Кулига – небольшое поле в лесу, образовавшееся в результате вырубки или сжигания деревьев.
Ильмо миновал опушку леса – и неожиданно увидел перед собой частокол. Определенно, жители Калева времени не теряли. Последний раз, когда он навещал родичей – а это случилось более месяца назад, – ничего подобного здесь не было. Все и так знали: вот лес, а вот земли рода Калева, так было и будет во веки веков. Раньше
Ильмо уже не удивился, когда вместо старой рогатки, что вечно стояла сдвинутой к обочине, обнаружил настоящие ворота – навесные, двустворчатые, в человеческий рост высотой. У обочин были вкопаны колья, увенчанные черепами жертвенных коров и коз. Эти колья торчали здесь и раньше. В положенные дни животных отводили в лес и оставляли там на корм диким зверям, а потом забирали кости и вешали черепа, в напоминание Тапио. Но теперь к ним добавились две высокие жердины, на которых кто-то повесил новые черепа – человеческие.
Ильмо в первый миг даже струхнул. Пригляделся – и перевел дух: черепа были очень старые. «Это, наверно, те головы, что принесли с войны», – сообразил он. Пятнадцать лет назад роду Калева повезло – в междоусобице он участвовал на стороне Унтамо, а не его несчастного брата. Противникам досталась смерть, победители вернулись с богатой добычей. Некоторые, как староста Антеро, привезли из дальних краев жен. А иные – должно быть, не самые умные – приволокли вываренные черепа врагов, чтобы по воинскому обычаю украсить ими свои ворота. Но черепа в деревне не прижились. Прошло немного времени, вояки успокоились, и старейшины потребовали убрать пакость с глаз подальше. Похоже, пакость понадобилась снова. Обе мертвые головы были ярко раскрашены – не иначе как постаралась ведунья Локка. Узор был разный. На правом красный – для битвы, на левом синий, с белым Глазом Укко на лбу – против хийси. На череп воина кто-то нахлобучил ржавый шлем.
Ильмо подошел к воротам и поклонился мертвым сторожам.
– Я иду из Тапиолы, я чист! – произнес он ритуальные слова.
Проходя мимо черепов, глядевших на него пустыми глазницами, Ильмо неожиданно показался сам себе каким-то чудовищем, выбравшимся из леса в человеческие земли. Впрочем, через ворота он перелез без особого труда. Если там и были наложены чары, на него они не подействовали.
Селение Калева раскинулось на излучине лесной речки Яннего, или Звонкой. Далеко в верховьях Яннего звенела и грохотала на порогах, но деревню огибала широкой лентой медленной черной воды. Хлипкие пристани тянулись из камышей, как вывешенные на просушку деревянные половики, и у каждой покачивалось по две-три лодки-долбленки. Вдоль берега под навесами сушились сети. Наверху, на крутом берегу, за частоколами и огородами, просторно стояли большие темные избы. Раскидистые священные рябины, хранители очага, клонились к земле, усыпанные кровавыми гроздьями. Когда-то лучшие из этих изб принадлежали колдунам-охотникам, которыми славился род Калева. Но с тех пор, как сгинул последний из них, уже четверть века прошло.
На самом высоком месте, над обрывом, высился небольшой курган – жилище предка-покровителя рода Калева. На кургане торчал деревянный столб, украшенный вязью охранных рун, главной из которых была мощная руна «земля предков». Верхушку столба венчала грубо вырезанная голова самого первопредка Калева: борода веником из-под берестяной личины. В основании столба лежал камень, похожий то ли на перепелиное яйцо, то ли на раздувшуюся лягушку. На камне пестрели неопрятные следы подношений. Старики утверждали, что камень этот родила земля, и это есть образ первоматери рода, супруги предка Калева.