Мельница желаний
Шрифт:
Йокахайнен знал, что в темноте туны видят гораздо лучше, чем при свете. Сам он уже научился усиливать ночное зрение колдовством, но пока без особых хлопот шел за туном, ориентируясь на шелест его крыльев и позвякивание железа и золота на его груди, поясе и запястьях. Иногда он спотыкался на ровном месте, но Рауни, вопреки обычаю, не раздражался и даже не подшучивал над ним. Йокахайнена это еще сильнее встревожило.
– Что такое похъёльская магия? Голос Рауни донесся из темноты, отразился ледяным эхом от стен.
– В сущности, – продолжал тун, не дожидаясь ответа, –
– Я охотился, – осторожно ответил саами. – На тюленей, моржей… несколько раз – на белого медведя…
– Ты не понял! Я имел в виду – людей. Йокахайнен помедлил с ответом. Прикинул, не соврать ли, но решил не рисковать.
– Нет.
Последствия искренности могли быть какими угодно. Но Рауни, казалось, только обрадовался. Из темноты прилетел довольный смешок.
– Вот ты хочешь постигнуть искусство похъёльской магии. Уже много месяцев мне надоедаешь, вымаливаешь каждый урок, каждую новую руну… Но вся, абсолютно вся похъёльская магия, если вдуматься, есть оружие в руках знающего. Кого ты хочешь убить, Йо? Неужели у тебя так много врагов?
– Врагов у меня пока нет, но наверняка они появятся. Лучше быть к этому готовым заранее, – рассудительно сказал Йокахайнен. – И зачем обязательно убивать? Почти всегда достаточно пригрозить.
– Ты не понимаешь сути, вороненок. Как ты сможешь грозить тем, во что сам не веришь, о чем не имеешь понятия? Тот, кто грозится тупым мечом, смешон! Меч надо наточить.
Йокахайнен ничего не ответил. Он понемногу начинал догадывался, что задумал Рауни, и вдруг почувствовал, что страх, изгнанный, казалось бы, навсегда, возвращается. Только это был новый страх, который раньше ему был неведом, – страх не за себя.
Легкие шаги туна замедлились.
– Ага, вот и они! Слышишь? Йокахайнен ничего не слышал. Слух туна во много раз острее человеческого, и Рауни никогда не забывал ему об этом напомнить. Йокахайнен не понимал, как такое может быть: Рауни бывал то мудр, то легкомыслен, как мальчишка; то неподдельно страшен, то мелочно тщеславен.
– Приготовься, Йо, сейчас тебе предстоит узнать нечто новое для себя, – произнес он не без пафоса. – Сейчас ты получишь истинный урок похъёльской магии!
Теперь и Йокахайнен слышал впереди звуки – вздохи, сдержанное всхлипывание, встревоженное перешептывание. Через несколько мгновений, когда он подошел ближе, они умолкли, и во мраке застыло гнетущее молчание.
Маленькая группа саами столпилась у дальней стенки пещеры. Трое мужчин и две женщины. Не видя Йокахайнена и его спутника, но чувствуя чье-то приближение, они со страхом вглядывались в темноту. Единственное, что они могли бы разглядеть, – слабо светящиеся глаза туна.
Усилив зрение простым заклятием, Йокахайнен быстро оглядел саами и с облегчением понял, что из его рода тут никого нет. Но потом одна из женщин подняла голову, и Йокахайнену сразу стал ясен весь замысел туна, понятна его жестокая радость. Девушка была его невестой. Йокахайнен не выбирал ее сам – их просватали родители, как это принято у саами, – но они были знакомы с детства, знали, что им суждено
– Вот мы и на месте, – произнес Рауни, переводя внимательный взгляд с девушки на своего ученика.
Саами услышали голос туна и сбились в кучу, опустив головы и ссутулившись, – покорные и запуганные, как стадо, предназначенное на убой. Йокахайнен видел, как блестят слезы на глазах у девушек.
– Я должен их убить?
Он увидел, как вздрогнула девушка, но тут же снова опустила голову, даже не сделав попытки к нему обратиться.
– Конечно. Ну, выбирай заклятие, – сказал Рауни довольным тоном. – Ты изучил их десятки, если не сотни. Пришло время опробовать похъёльские песни в деле. Можешь спеть несколько. Видишь, я обеспечил тебе разнообразие.
Тун завернулся в крылья и чуть отступил назад, оставляя Йокахайнена наедине с жертвами.
Молодой саами не спешил. Он испытывал страх и злость на самого себя – потому что страх делал его слабым и беспомощным перед лицом своего страшного учителя. Саами молча ждали – они знали, что обречены. «Небось, сами же сюда и забрались, – злобно подумал Йокахайнен. – Рауни даже необязательно тащить их сюда в когтях, как меня, – достаточно просто назвать место и приказать туда прийти…» Почти все они были знакомы Йокахайнену и наверняка узнали его по голосу, но никто из них не ждал от него пощады. Впрочем, он знал, что сородичи не держат на него зла, считая его такой же жертвой – самонадеянным глупцом, запутавшимся в опасной «дружбе» с туном. Отец много раз говорил ему, чтобы он держался подальше от Рауни. «Ты для него прихоть, игрушка, – говорил Ише. – Вот увидишь, сын Лоухи поступит с тобой хуже, чем с обычным рабом, если ты разочаруешь его или попросту ему наскучишь». Неужели отец был прав?
Так думал Йокахайнен, а сам тем временем мысленно перебирал заклятия, которым научил его тун. Похъёльская магия считалась запретной для людей. Да и попросту невозможной. В человеческом языке нет таких звуков, как в языке тунов, что создает огромные сложности при пении рун. А многие из звуков похъёльского пения Йокахайнен не в состоянии был даже услышать. Рауни нещадно издевался над его тугоухостью и часто выходил из терпения, многократно перепевая, снова и снова упрощая самые несложные руны. Но Йокахайнен был невероятно упрям. И обучение, сколько ни сетовал Рауни на бездарность ученика, шло довольно быстро.
Самые простые заклинания, приказывающие природным духам, давались Йокахайнену лучше всего. Дар шамана был у него в крови – его дед по матери был знаменитым нойда, и внук пошел бы по его стопам, если бы не вмешался Ише. Дед владел легендарным умением саамских нойда превращать врагов в стоячие камни. Йокахайнена этому не обучали – зато он умел песней заморозить до смерти, быстро или медленно, заточить живую плоть в кусок льда, разорвать на части, ударом ветра взметнуть в воздух и расплющить о скалы… Он мог сделать так, чтобы человек заблудился в десятке шагов от двери или никогда не нашел дорогу домой в море; умел вызвать тучи, снег, вихрь, волны и шторм… Впрочем, всё это с различным успехом проделывали и люди.