Мелочи жизни

Полонский Георгий Исидорович

— Мадлеша, — поприветствовал ее Биг-Мак, — здравствуй!

— Привет, Максимка, — под гитарный перебор отвечала девушка. — Как дела?

— Старею. А ты все хорошеешь. Знакомься! — Биг-Мак указал на Юлю. — Моя сестра.

Мадлен протянула руку.

— Мадлен.

— Юля.

— Пришлось прихватить ее с собой, —сообщил Биг-Мак. — Мы отсюда на кладбище едем, навестить могилу нашей тети.

Юля удивленно вскинула брови, но Биг-Мак не дал ей и рта раскрыть.

— Сегодня годовщина

ее смерти, царство ей небесное. — Максим перекрестился.

— Ты раньше не говорил, что веришь в Бога, — проговорила Мадлен тихим и печальным голосом. Она вообще была тиха и печальна.

— Да что говорить? Это, Мадлеша, здесь... — Биг-Мак ткнул себя пальцем в грудь. Потом деловито снял с плеча сумку. — Это тебе.

— Спасибо. Если не трудно, положи в коляску, — попросила Мадлен.

Биг-Мак сделал, что просили.

— Максимка, заодно проверь, пожалуйста, ту штуку, которую ты вмонтировал туда. По-моему, там что-то с контактами.

— Понял. Айн момент. — Биг-Мак склонился к коляске.

— А где ваш дом? — спросила Мадлен Юля.

— Тут недалеко. А здесь мне очень нравится. Тихо и думается легко...

— За вами приходят?

— Нет, я все сама, только до лифта мальчишки помогают. Вы не думайте, я не совсем беспомощная. Могу стоять и даже ходить немножко. Мой последний рекорд — два с половиной шага без поддержки, — похвасталась певица с грустной улыбкой.

Биг-Мак принялся проверять коляску на ходу, отъехал от скамейки, усевшись сам.

— У вас очень славный брат, — сказала Мадлен.

— Что-то мне в последнее время везет на Мадлен, — невпопад ответила Юля.

— В каком смысле?

— Я тут недавно в «Останкино» была. В концертной студии. Там певицу с таким именем снимали.

— А... Да... Я что-то такое слышала. — Мадлен и бровью не повела.

— Вообще-то удивительно: такое редкое имя в России и вдруг сразу две Мадлен.

— И как она тебе?.. — спросила вдруг певица.

— Голос фантастический! А сама... дешевка!

— Дай мне, пожалуйста, сигарету. Я специально положила подальше, чтобы меньше курить, — попросила Мадлен, как бы пропустив Юлины слова мимо ушей.

Юля взяла лежащую на скамейке, в стороне, пачку. Протянула Мадлен сигарету и дала прикурить от зажигалки.

— Спасибо, — поблагодарила Мадлен и тут же предложила: — Давай на «ты»?

— Давай, — согласилась Юля.

— Ты любишь эстраду?

— Я хорошую музыку люблю.

— А я с детства на эстраде. В четырнадцать уже была солисткой в нашем ДК. Один раз даже в Финляндию ездила. А потом... В машину, где я была с родителями, врезался самосвал... Они погибли, а я вот...

— Как же ты жила все это время?

— Сначала было жутко, а потом привыкла. Знаешь, я убедилась, что поговорка

«мир не без добрых людей» еще права. А в последнее время особенно...

— Когда появился Иннокентий?

— Ты знаешь Иннокентия? — Мадлен напряглась.

— Да... Я его как-то с Максимом видела...

— Он очень хороший человек, — проговорила Мадлен торопливо. — Благотворительностью занимается. Вот мне помогает. Казалось бы... кто я ему?..

— А я думала, вы как-то по делам связаны... — сказала Юля не очень уверенно.

— Нет!

— Жаль. Я хотела о нем поподробнее расспросить. Максим недавно начал в шоу-бизнесе работать. А там ведь, говорят, такие дела творятся! Одно слово — мафия!.. Еще вляпается в какую-нибудь историю, — Юля усердно изображала любящую сестру.

Подошел с коляской Биг-Мак.

— Все о'кей, Мадлеш. Колеса крутятся. Можешь хоть в космос стартовать.

— Спасибо. А мы тут с твоей сестрой разговорились.

— О чем? — насторожился Биг-Мак.

— Так, о том о сем. Юля меня об Иннокентии расспрашивала. Боится, чтобы ты не попал в плохую компанию. Я ее успокоила.

Биг-Maк крепко взял Юлю за руку.

— Я же тебя просил, сестрица, не волноваться и не совать нос в чужие дела.

— Пусти, больно! — Юля вырвала руку.

— Вы такие разные... — сказала Мадлен, намекая, что Юля и Биг-Мак не очень похожи внешне. — Побудьте еще немного, ребята, мне что-то не по себе сегодня...

— Ты сочиняешь музыку? — спросила Юля.

— Так, немножко, для себя. Пишу слова, а потом подбираю к ним музыку на гитаре. Дилетантство, в общем.

— Окуджава тоже называл себя дилетантом, — заметила Юля.

— Он великий бард, а что я... Так... «попса».

— Да ладно уж, расскромничалась! От такой «попсы» люди балдеют! —не преминул вставить Биг-Мак.

— Ты хотел сказать, балдели бы, если б услышали? — Мадлен посмотрела на Биг-Мака выразительно. — Какой ты смешной, Максимка...

— Кто смешной? Я?

— Мой братец обожает все раздувать. Все его знакомые — великие люди, гении, от всех балдеют, — стала подначивать Биг-Мака Юля.

— Не веришь? — Максим аж побелел от злости. — Мадлеш, спой что-нибудь.

— Сейчас? Здесь? Но ты же знаешь... — засомневалась Мадлен.

— Ну хоть одну. Чтобы смахнуть улыбочку с этого глупенького личика.

— Зачем ты ее обижаешь? — обиделась за Юлю Мадлен.

— А я не обижаюсь, потому что знаю своего братца, — не приняла слова Максима близко к сердцу Юля. — Да уж спой. А то тетя так и не дождется своего племянника.

Все еще колеблясь, Мадлен вопросительно посмотрела на Биг-Мака.

— Давай. Одну можно, — кивнул Максим, которому ну очень уж хотелось «умыть» Юлю.