Мелочи жизни
Шрифт:
— Ладно, ладно! Плащик мой. Мне его любимый папочка на день рождения подарил. За хорошие отметки. По поведению, — балагурила Настя.
— Костикова!
— А что я сказала? Ах да! Папочки у меня нет. Свалил папочка. Это точно!
— Перестань!
— Перестала.
— Ты все поняла? — строго спросила Юля.
— Так точно! Слушаюсь, гражданин начальник. Плащ мой. Заметано, — отрапортовала Настя.
— Ну и тяжело же с тобой.
— Зато приятно.
— Ты уверена?
— А то...
Костикова вальяжно
— А чего ж вы не сходили-то никуда? Или он тусоваться не любит?
— Времени у него мало, — хмуро ответила Юля. — Занятой человек в отличие от некоторых.
— Зато у тебя времени вагон и маленькая тележка. Сама его куда-нибудь пригласи! Действие, бэби, действие! Дедушки — они решительных любят. Им, в их пятьдесят, вообще чем быстрее — тем лучше, — философствовала Настя. — Это у Димочки твоего еще вся жизнь впереди. А у них, милых, — что? Ну, еще годика два-три. Максимум пять. А там... Песочек сып-сып-сып, комочек кап-кап-кап...
— Неудобно как-то...
— Кам он, бэби, летз гоу, — наступала неугомонная Костикова. — Неудобно спать на потолке одетой! И то только потому, что одеялко падает!.. Давай-давай! Эскизики берем под мышку и — вперед! Мол, обещали посмотреть, туда-сюда... А там само пойдет-поедет.
— Ты думаешь?
— А то! Г'авное ввязаться в д'ачку, това'иси! — по-ленински картавя, продекламировала Настя. — Вче'а было 'ано, завт'а будет поздно!
— Страшно...
— Кам он, бэби! Джаст ду ит! — на своем своеобразном английском заключила Костикова.
Маша окинула взглядом ставший за последнее время родным кабинет Шведова и со вздохом встала.
— Мне пора.
Игорь Андреевич не спорил. Сняв с вешалки Машину куртку, он замер в ожидании.
— Твоя галантность, — улыбнулась Маша, одеваясь, — не знает границ.
— Как и твоя осторожность, — заметил Шведов, не скрывая своего недовольства.
— Ты о чем?
— Интересно, когда я, наконец, смогу подвезти тебя прямо к подъезду?
— Игорь! Мы же договорились больше не возвращаться к этой теме.
— Но видишь ли, солнышко, я не понимаю, почему я не могу тебя проводить?
— Ты много чего не понимаешь. Или не хочешь понять, — начала раздражаться Маша.
— Может быть, — стараясь оставаться спокойным, медленно проговорил Шведов. — Но нужно, в конце концов, чтото решать. Извини, конечно, но мы все-таки уже вполне взрослые... дяденька и тетенька.
— Разумеется. Только, как ты изволил выразиться, «взрослый дяденька» все время забывает, что взрослая тетенька прожила со своим мужем семнадцать с лишним лет и родила от него двоих детей. От этого, Игорь Андреевич, просто так не уйдешь. — Маша замолчала, ища аргументы. Взгляд ее упал на малозаметную дверь, притаившуюся рядом с вешалкой. — А ты рассуждаешь как человек, у которого всегда есть запасный выход. Даже в этом чудесном доме.
— Это всего лишь от
— Вот именно. От пожара...
— Да, я уже никогда не буду женщиной, — задумчиво произнес Шведов. — А интересно, что она чувствует.
— Что?!.. Не ожидала я от тебя подобного цинизма! — скривилась Маша.
— Это же Жванецкий, солнышко! Всего лишь цитата из любимого писателя...
— Всякая цитата хороша к месту, зайчик, — сурово заключила Маша.
Игорь Андреевич хотел что-то ответить, но загудевший селектор отвлек его.
— Да! — Шведов склонился над аппаратом.
— Извините, Игорь Андреевич, — донесся голос Регины. — Тут к вам...
— Ну?!
— Пришли тут к вам... — Регине явно что-то мешало, это было на нее не похоже.
— А толком нельзя объяснить? — Шведов нашел на ком разрядиться. — Ну что ты молчишь?!
— Тут... какая-то девушка.
Маша с интересом посмотрела на модельера.
— Видишь, как все хорошо складывается, надеюсь, ты не будешь без меня скучать?!..
— Ты извинишь? — Шведов попробовал улыбнуться. — Я на одну секундочку.
— Конечно! Конечно! — саркастически ухмыльнулась Маша. — Я буду ждать тебя вечно, дорогой! Ведь нам так много нужно сказать друг другу!
— Маша!
— Я жду тебя, милый!
Покачав головой, Шведов энергично вышел в приемную.
— Ну кто тут еще?!
Но прежде, чем Игорь Андреевич успел закончить фразу, он увидел перед собой... Юлю.
— Здрасьте, Игорь Андреевич...
Юля вскочила с дивана. Стыдливый румянец проступил сквозь густой слой маминой косметики.
— Юля? — опешив, проговорил Шведов. — Здравствуйте, Юлечка... Не ожидал...
— Вы извините, что я без звонка, — смущаясь еще больше, пролепетала Юля. — Мне, наверное, не надо было приходить... Вы сейчас заняты?
— Честно говоря... — взяв себя в руки, начал Шведов. — Честно говоря — да. Знаете что... Подождите секундочку. Одну секундочку, да?!
И, не дожидаясь Юлиного ответа, модельер поспешил обратно в кабинет.
— Маша! Маша, где ты? Кабинет был пуст.
Дверь запасного выхода скрипнула и захлопнулась от сквозняка.
Постояв немного в задумчивости, Шведов досадливо хлопнул рукой по двери и снова выглянул в приемную.
— Юля?! Прошу.
— Я не вовремя, да? — входя, тихо проговорила Юля.
— Ну что вы, Юлечка. Я же сказал — в любое время дня и ночи. — Шведов уже окончательно пришел в себя. — Ну, как дела в училище?
— Спасибо. Ничего.
— Не люблю, когда так отвечают. Ничего. Нормально. Это не ответ. Небось сессия на носу?
— Экзамены. Через полтора месяца. Юля опасливо огляделась.
— Чего вы испугались?
— Нет-нет... Просто... Все так необычно...
— Да вы садитесь, садитесь, — Шведов пододвинул к Юле роскошное кресло.