Мелочи жизни
Шрифт:
— Скажите-ка, Сереженька, а все укреплено жестко, или можно...
— Можно. Все можно. Шарниры имеют одну степень свободы плюс еще по одной заложено непосредственно в конструкции каждого прибора.
Игорь Андреевич впервые с интересом посмотрел на Сергея. Уж очень он независимо держался, речь интеллигентная, да и словарный запас: «степень свободы»! Это уже предполагает какое-никакое образование!
— А как наша силовая линия?
— Я усилил заземление и поставил дополнительный пакетник. Мы, правда, не договаривались...
Шведов всегда уважал профессионалов.
— Спасибо. Зайдем ко мне.
В своем кабинете Игорь Андреевич разлил по бокалам коньяк. В один чуть-чуть. В другой доверху. Его он и протянул Сергею. Широко улыбнулся.
— Надеюсь, что мы и в дальнейшем сможем на вас рассчитывать.
Едва пригубив коньяк, Сергей поставил бокал на стол. Поймал на себе удивленный взгляд Игоря Андреевича.
— Я не по этому делу...
На какое-то мгновение Шведов растерялся и сказал было банальность:
— Ну что же, вы меня обидеть хотите?.. Я, право слово, от всей души... — Но, видя ироничную улыбку гостя, осекся, поправился: — Я вас не понимаю. Может, вам что-то от меня нужно?.. Увеличения гонорара?
Едва произнеся это, Шведов снова осознал, что говорит совершенно не то.
— Все. Молчу. И слушаю.
— Я всегда хотел посмотреть на модельера в работе, — Сергей вопросительно прищурился.
— Вы?! — Шведов растерянно оглядел собеседника. — Видимо, я все-таки чего-то не понимаю.
— Видимо, да.
Маша была как никогда хороша: новая прическа, изысканный макияж, необычный маникюр. Она явно собиралась уходить, но... не уходила. Сидела за столиком у зеркала и грустно смотрела на свое отражение.
Когда зазвонил телефон, Маша не отреагировала. Словно не услышала надрывающегося звонка. Словно тихо было в этой ставшей вдруг неродной комнате. Только на глазах у нее появились слезы. Даже не слезы. Так, две капельки. А телефон все звонил и звонил...
Внезапно Маша вскочила, бросилась в ванну и энергичными, безжалостными движениями рук принялась смывать с лица ставшую ненавистной косметику.
А телефон все звонил и звонил.
Так и не дождавшись, когда Маша подойдет к телефону, Игорь Андреевич положил трубку.
— Кому это вы? — жуя яблоко, поинтересовался Сергей.
— Да так... — уклонился от ответа Шведов.
— Когда никто не подходит — это еще ничего. А вот когда занято... ненавижу! — изрек Сергей.
— Я счастлив, — мрачно бросил Игорь Андреевич.
— Что?
Но Шведов не ответил, на пороге кабинета стояла Семендяева.
Не подозревающая, что шеф в дурном настроении, она кокетливо вильнула бедрами и как бы невзначай распахнула куртку: верхнюю часть «Костюма туриста». Того самого, над которым сейчас, собственно, и предстояло работать.
— Ну что? Мы работаем или где?.. — дурачась, «интимно» проворковала Семендяева.
—
Семендяева взвизгнула — зубья прихватили кожу.
— Кокетничать не надо было, — грубо бросил Шведов. Немного отклонившись, он окинул покорную Семендяеву взглядом. Чуть поправил воротник куртки. Снова недовольно посмотрел на манекенщицу.
— Голову назад! Еще! Два года модель, не то что ходить, стоять не научилась!!! Не вертись!
— Я не верчусь... — несмело возразила Семендяева.
— Не вибрируй!.. Ты можешь не вертеться!
— Да я же ничего не делаю!
Словно ища защиты, девушка смущенно посмотрела на сидящего в кресле Сергея.
Но Шведова раздражало все.
— Чем у бабы длиннее ноги, тем она дурее! Хоть диссертацию по анатомии пиши... И вообще, что ты пришла?! Ты что?! Не видишь, что у меня человек сидит?!
— Так вы ж сами меня звали...
— Хватит по сторонам глядеть! Чем с тобой, лучше с манекеном работать. — Шведов в ожесточении кивнул в сторону стоящего рядом безголового манекена, обернутого тканью.
Казалось, что с каждой новой репликой Шведова к глазам Семендяевой подступают слезы.
— Голову назад! Еще! Ты баба-яга или модель?! Угораздило же связаться!
Шведов сорвался. Такого с ним не было никогда. Он понимал это, но остановиться уже не мог:
— Девушки, как известно, смеются, когда могут... и плачут, когда хотят!
Заревев, Семендяева бросилась прочь из кабинета.
— Как сказал классик, когда женщина не права, первым делом надо попросить у нее прощения, — попробовал разрядить ситуацию Сергей.
Но Шведов не ответил. Он снова принялся накручивать диск телефона.
— Зачем вы так? — осуждающе спросил Сергей. Шведов не любил, когда вмешивались в его дела. Он и сам прекрасно понимал, что зря так себя ведет. Уж кто-кто, а Семендяева тут ни при чем.
Так и не набрав до конца номер, он швырнул трубку н? рычаг.
— Слушай, мастер! Тебе домой не пора?!
Трудно сказать, как отреагировал бы на это откровенное хамство Сергей, но тут в кабинете неожиданно погас свет.
— На пробки похоже.
— Или на конец света. — У Шведова, в его состоянии, было свое объяснение.
Дверь медленно и таинственно приоткрылась. На пороге со свечой в руке возникла Регина.
— Там на стене, из щита, где вы, Сергей, работали... Так полыхнуло!..
А в квартире Кузнецовых, на кухне, Маша крутила мясорубку.
Медленно выползали сквозь круглую решетку мясные колбаски и так же медленно стекали по щекам Марии Петровны слезы.
Со стены, с висящей там фотографии, на Машу смотрело все ее семейство — улыбающееся, смеющееся, радующееся южному солнцу, под которым был сделан этот отпускной снимок.