Мелодия Бесконечности. Симфония чувств
Шрифт:
Но тут снова вмешалась девушка:
– Ты запудрил моему отцу мозги, негодяй!
– она обвиняющее указала на него пальцем, - Мой отец любит меня и никогда бы не дал своего согласия на мой брак с таким ужасным человеком по доброй воле!
– Это не важно, - покачал головой визирь, улыбаясь, - Главное, он дал его.
Рафаэль первым пришел в себя, не желая испытывать на себе темную магию колдуна, вместе с принцессой пустился по коридору.
– Пожалуйста, помоги мне освободить отца, - принцесса смотрела на него с отчаянной надеждой, -
– И вы настолько наивны, что считаете, будто я дам вам уйти?
– голос Джафара громыхал повсюду, и дворец вокруг них начал рушиться, им с трудом удавалось уворачиваться от падающих балок, люстр и оконных проемов, - Этот дворец станет вашей могилой, а на его месте я построю новый, ещё более грандиозный. Вас же со временем - ни кто и не вспомнит.
– Так ты так жаждал могущества?
– младший принц серьезно разозлился и был полон решимости, - Ты получишь его сполна!
– Я уже весь трепещу от страха, - расхохотался ему в лицо визирь.
– Джинн, явись!
– потребовал юноша.
– Я тут, Повелитель!
– огромный джинн появился перед ними.
– Сколько желаний у меня осталось?
– не растерявшись от его вида, деловито поинтересовался Рафаэль.
– Два желания, повелитель, - ответил джинн.
– Тогда - слушай меня внимательно: желаю, чтобы джинн лампы стал свободным!
– Но, Повелитель...
– начал было слуга лампы, но Рафаэль предупреждающе выставил вперед ладонь:
– Не перебивай меня, пожалуйста, - выразительно посмотрел на него парень, - Желаю, чтобы его место занял визирь Джафар! Ты хотел могущества - получи его, только отныне ты будешь следовать правилам лампы, и быть может, ещё через тысячу лет ты усвоишь урок.
– Да будет так, Повелитель! Я не забуду, что ты для меня сделал, - чернокожий джинн снова хлопнул в ладоши и замер в поклоне, - Слушаюсь и повинуюсь!
И то - истинная правда. Хотите - верьте, а хотите - нет, но всё было именно так. И слово джинна - в том порука.
Когда Рафаэль закончил рассказ об их приключениях, то засияло ещё одно зеркало, и появилась Маргарита: прическа её была растрепана, платье на ней было порвано, а босые ноги изодраны в кровь. Но это ни сколько не уменьшило её радости от встречи с друзьями, и она наконец могла перестать дрожать.
Она поведала им, как очутилась в темном и страшном лесу, как долго бежала из последних сил, словно от этого зависела её жизнь, а ветви то и дел цеплялись за волосы и одежду, хватали за руки и за ноги, точно живые. А она всё продолжала бежать, пока деревья не сменили кустарники, а кустарники - густая мягкая трава на краю утеса высоко над уровнем моря, где она могла дать отдых своим израненным ступням. Могла, но не успела. Только девушка собралась перевести дух, из леса к ней вышла древняя старуха в черном плаще с капюшоном. Пока Маргарита удивленно хлопала глазами, та достала из складок одежды спелое красное яблоко и протянула ей:
–
Разум подсказывал, что не следует ничего брать у незнакомых людей, потому Маргарита покачала головой, вежливо отказавшись.
– Да, бери, не бойся, - старуха чуть ли не насильно пыталась заставить её съесть его.
Когда же девушка снова отказалась, то лицо старухи изменилось, а она сама, будто стала большего размера, продолжая наступать, вынуждая подходить всё ближе к краю утеса:
– Ты съешь его, негодница! Я заставлю тебя! И когда ты умрешь, я смогу вечность любоваться твоим трупом, Белоснежка!
Стоп! Белоснежка? Нет, вы это, что - серьезно? До чего же разыгралось её воображение.
Ну, почему? Так нечестно?! Сказки должны быть милыми и добрыми, а её пытаются убить... За что? Это явно какая-то ошибка!
У девушки оставалось два варианта: либо прыгнуть с утеса, либо применить то, чему учил их на тренировках Джон.
Обманное движение - и ведьма, не удержавшись на скользкой влажной траве, полетела вниз на камни вместе со своим яблоком. Девушка, обессилев, отползла подальше от края, судорожно переводя дыхание, пока не лишилась чувств.
Пришла в себя она уже в зале с зеркалами.
Парни принялись простукивать зеркала, но результат по-прежнему был отрицательным.
Потом одно из дальних зеркал зажглось слабым светом, и Маргарита бросилась к нему. В нем она увидела мужа.
Посреди ледяного интерьера Джон сидел с выражением отрешенности и безразличия. Его, обычно смуглое, лицо - было бледным, губы его - тоже были бледными, волосы и ресницы были покрыты инеем, а в глазах - пустота и холод, за которыми угадывались боль и одиночество.
Что должен был чувствовать сын южного народа с горячей кровью, когда его сердце, его душа и его совесть томятся в ледяных тисках равнодушия и апатии, словно скованные толстым слоем льда бурные воды, стремящиеся прорваться наружу?
– Браво, мой мальчик!
– звонко рассмеялся женский голос, и раздался звук, будто кто-то захлопал в ладоши, - Далеко пойдешь! Ты идеально решил это уравнение на "всё равно". Из тебя выйдет достойный мой преемник, ты получишь в награду весь мир - и пару коньков в придачу.
– И Герду, - сухо бросил он ледяным голосом с металлическим оттенком.
– Что? Зачем тебе Герда?
– в интонации второго голоса чувствовалось замешательство.
– И Герду...
– упрямо повторил он без тени каких-либо эмоций в голосе, - Я к ней привык...
– Ах, ну, тогда - это совсем другое дело, - заключил голос с некоторым удовлетворением, - Привычка не вызывает чувств и эмоций - только покой. Покой и ясность морозного дня. Ни любви, ни тревог, ни привязанности. Привычку нельзя полюбить, привычку невозможно ненавидеть. Её не замечаешь. Будет тебе Герда. Я сама её приведу, - оставляя его в холоде и одиночестве.