Мембраны
Шрифт:
Ее бросало из холода в жар, она не могла никак осознать, что он хочет ей сказать, какую мысль пытается донести. Он говорил много слов, они были связаны, но чего-то главного не хватало. Ведь до этой минуты между ними ничего не было, кроме невинных и жалких бесед о литературе. Она уже почти поверила, что выдумала «отношения», и нет их вовсе. Убедила себя, что учитель литературы не имеет к ней никакой невыносимой нежности и скрытой печали, которая ей все время чудилась. Уже смирилась с тем, что просто ребенок для него, ученица (какое противное цепкое словцо!). И вдруг он предлагает ей называть
Она произнесла, как заколдованная, непривычное тягучее «ты» вместо «вы». И Миша Чацкий, еще сильнее осмелев, предложил переписываться. «Лучше простой бумажной почтой. Будем оттачивать эпистолярный жанр», – сказал он, широко улыбнувшись. Аделина вглядывалась в его сияющее лицо и не могла понять, снится ей это или нет.
Глава 6. Обитель Святого Крыла в Дудкино-Румянцево
Блестящий Сашкин Ниссан въехал в село с очаровательным названием «Дудкино-Румянцево». Аделина увидела на обочине соответствующий знак. Проехав от него пять километров по лесной дороге, притормозили возле высоких решетчатых ворот, за которыми виднелись обширные угодья с бревенчатыми постройками. Сашка набрал на телефоне код, и через пару секунд ворота разъехались в стороны, приглашая гостей.
– А Палеодор не отсталый реакционер-старовер. Может, у него здесь и камеры есть? —вяло заметила Аделина, старательно оглядываясь. Проехали еще метров сто и припарковались на широкой стоянке, довольно плотно уставленной машинами. Среди них выделялся отполированный и гламурный Лексус с темной тонировкой стекол.
– Дальше расходимся. Мужчины и женщины отдельно. Тебя проводят в женский коттедж. Увидимся вечером. Пока. – угрюмо проговорил Сашка, выключая двигатель. Он не смотрел на Аделину, думал о чем-то своем и нервно крутил в руке брелок с ключом от машины.
Аделина не успела толком понять Сашкины слова, как вдруг к автомобилю подошли две женщины в длинных плотных юбках. Они были одеты наспех, в слегка накинутых на головы платках и в расстегнутых пальто, мешковатых, будто с чужого плеча. Обе женщины улыбались Аделине радушно. «Все глаза проглядели, как ждали», – воскликнула одна из двух.
Подхватив ее под руки, они начали щебетать о погоде, природе, внезапно просиявшем небе и добрых предзнаменованиях, озаряющих прибытие девушки в обитель Святого Крыла. Щебетали и увлекали ее к дорожке, ведущей наискось, немного в сторону от стоянки, к массивному бревенчатому дому. Аделина оглядывалась на Сашку, пытаясь понять, есть ли в происходящем какая-то опасность. Но тетушки были милыми и ласковыми, убаюкивали и успокаивали. Две сказочные феи. Две птички, соскучившиеся по пению.
Вокруг дома стайками метались другие феи, суетясь по хозяйству. Одни тащили ведра, другие – банные веники, третьи держали в каждой руке по коврику. И все они выглядели отрешенными и сосредоточенными. А заметив Аделину, улыбались ей как своей.
– Аделиночка, раздевайся, моя хорошая, обувь сюда, куртку сюда, – щебетала одна из сопровождающих, затащив, наконец, Аделину сквозь кованые двери в дом. Другая тут же забрала из рук растерянной гостьи вещи и разложила по местам. Сумку Аделина не отдала.
Внутри казалось уютнее и просторнее, чем снаружи. В доме
«Феи» проводили гостью, постепенно превращавшуюся в пленницу, до самой дальней двери. Аделина толкнула ее, машинально нажав на ручку, и та открылась. «Они их не запирают», – отметила для себя на будущее и вошла.
Комната оказалась миниатюрной кельей, в которой помещались только полуторная кровать, письменный стол, стул и небольшой шкаф с раздвижными створками. Окошко было скорее форточкой, и освещало комнату слабо. Втроем они могли здесь лишь постоять и выйти, потому что расположиться в этой конуре сумел бы только кто-то один и то не особенно удобно.
– Аделинушка, золотко, вот твой шкафчик, давай сумку поставлю, – пела фея, которая была старше другой. Вблизи стало понятно – ей не меньше сорока. А второй слегка за двадцать.
– Как хоть вас зовут? – выдохнула Аделина, усевшись в полном бессилии на аккуратно застеленную кровать.
– Дорофея, – быстро ответила старшая, явно ожидая этого вопроса.
Аделина улыбнулась – ее даже зовут Доро-«фея»!
– А я Иустинья, – радостно сообщила другая фея, стоя на пороге и с неприкрытым любопытством рассматривая Аделину с ног до головы.
– Интересно, – бормотала Аделина, поглядывая на стены и потолок камеры-одиночки. – Интересно, как долго мне ждать вашего Палеодора? Он сюда придет?
– Палеодора? – уставились на нее обе феи, произнеся имя учителя почти хором.
– А что такое? – начала подозревать неладное Аделина.
– Да он тут не бывает, он живет не здесь. Зачем Палеодор? – тараторила молодая фея Иустинья.
– Как это, зачем? Я приехала к нему! – встала в полный рост Аделина, оказавшись лицом к лицу с Дорофеей. Та была чуть пониже, и потому уткнулась носом прямо в надушенный шарфик.
– Нет, милая, Палеодор письменно только, а лицезреть его можно по особому распоряжению, если сам повелит. И противиться нельзя. Так уж. – Дорофея запричитала, забубнила что-то еще, и вышла в коридор, сотворяя движение рукой, отдаленно напоминающее крестное знамение, но только не крестообразно, а кругообразно – двумя пальцами, как староверы. Она обводила свое лицо по контуру и сдувала с пальцев невидимую пыль.
– Нет-нет, погодите, дорогие мои, так не пойдет. Иустинья! Скажи, где найти Палеодора, мне нужен именно он!
Иустинья вошла в комнату и присела на краешек стула. Дорофея оставалась снаружи, потеряв к Аделине интерес.
– Аделиночка, дорогая, вы только не волнуйтесь. Все сначала волнуются. Это суета в вас мирская кипит. Она скоро угомонится, попритухнет, и придет умиротворение. А потом в душе будет радость. Вы главное не думайте много. Пусть все идет как идет. А Палеодору вы напишете ваши вопросики. Мы передадим. Он ответит, весточку вам лично рукой своей черкнет. – Иустинья говорила тихо, нежно поглаживая Аделину по плечу, как ребенка.