Memento Mori
Шрифт:
Завязалась жестокая кабацкая драка, в которой не щадили ни своих, ни чужих. Многие начинали сводить какие-то старые счёты, катались по грязному полу, осыпая друг друга ударами и оскорблениями, вонзали ножи в спину тем, кто подставил её на свою беду, лупили по голове зазевавшихся кувшинами, даже не задумываясь, есть в них вино или нет.
Игравший прежде нечто протяжно-унылое скрипач, которого я даже не заметил, вдруг раздухарился, и вжарил плясовую. Прямо как на деревенской свадьбе, когда народ уже упился до такого состояния, что припоминает все былые обиды – реальные или мнимые – и пускает в ход кулаки. Примерно так же всё обстояло и сейчас. В таверне воцарился настоящий хаос – не разобраться, кто свой, кто – нет.
Мы вчетвером пока даже не поднялись из-за стола, довольствуясь ролью наблюдателей. Однако продлилось это недолго – ровно до того момента, как в таверну ворвались ещё несколько наёмников в одинаковых колетах и кожаных доспехах. Они не стеснялись пускать в ход свои тесаки и обитые сталью дубинки, оставляя на полу обливающиеся кровью трупы. Их быстро возглавил усач в жёлтом дублете, вооружившийся шпагой и длинным кинжалом. Он вынырнул откуда-то из толпы, и я поразился, что даже не замечал его прежде.
Несколькими энергичными жестами усач направил новых солдат в нашу сторону. Они двигались достаточно быстро, раздавая удары направо и налево, оставив на заплёванном полу несколько новых окровавленных трупов.
– Видимо, этот усатый джентльмен настроен весьма решительно, - заметил альбионец, поднимаясь со стула. – Старпом, мне здесь надоело! – крикнул он. – Мы уходим!
– Aye, captain! [49] – выпалил в ответ чернокожий с таким кошмарным акцентом, что я даже не понял, на каком именно языке он говорит.
49
Так точно, капитан (англ.)
Эфиоп – я решил, что раз не знаю, к какой именно чёрной нации принадлежит африканец, то пускай будет эфиопом – выкрикнул ещё несколько подобных фразочек, ни одну из которых я не понял и близко. Однако окружавшие его моряки быстро сплотились вокруг, превратившись в такую же боевую группу, как и приближающиеся к ним солдаты.
– Отчего вы решили помочь нам? – поинтересовался я, вставая вслед за альбионцем и вынимая из ножен гросмессер.
Рамирес с Абеле не отставали от нас. Правда, из кастильца боец явно вышел бы сейчас неважный – его уже крепко штормило от вина. Вот только стоило ему обнажить тяжёлую шпагу, как он словно преобразился. Выпрямилась спина, ноги как будто сами собой встали в фехтовальную позицию, даже глаза больше не глядели мутным взором мертвецки пьяного. Теперь это был взгляд ястреба, ищущего себе достойную цель.
– Вы оплатили проезд на «Королевской мести», - ответил альбионец, - так что теперь вы – мои пассажиры, и я обязан защищать вас до конца рейса.
Я кивнул ему, и обернулся к Абеле.
– Бегом к нашему третьему пассажиру, - бросил ему я, - чтобы через четверть часа были на пристани.
Вор никак не стал показывать, что понял меня, а просто рывком метнулся к ближайшему окну.
– Вперёд! – крикнул нам альбионец и ринулся прямо на подобравшихся уже довольно близко к нашему столу наёмников.
Наш прорыв наружу напомнил мне недавнюю
И всё же мы вырвались из чёртовой таверны. Кажется, лишь на улице я смог вдохнуть полной грудью – до того крепко стискивали нас в проклятой давке. Мы выскочили, пробежав пару шагов по инерции, и остановились бы, не подстегни всех командный голос альбионца.
– Все за мной! – крикнул он. – В порт на всех парусах!
– Позвольте откланяться, - заявил стоявший рядом с нами Рамирес.
Кастилец был покрыт вражеской кровью с ног до головы. И не удивительно. Он весьма ловко управлялся со своей тяжёлой шпагой, отняв немало жизней, несмотря на все неудобства длинного клинка в давке.
– Мне с вами немного не по пути, - добавил он, тщательно вытирая оружие, прежде чем спрятать его в ножны. – Благодарю за то, что проводили до выхода из таверны.
Он отвесил ещё один поклон, видимо, на прощание и поспешил прочь. Компания же матросов во главе с потерявшим шляпу альбионцем быстро зашагала в сторону порта.
Марина-ди-Пиза был городком маленьким, так что дорога до пристани заняла не больше десяти минут быстрым шагом. За это время я успел разглядеть лицо альбионского капитана, до того укрытое в тени шляпы. Он оказался довольно молодым человеком приятной в общем наружности, хотя с плосковатым лицом и неоднократно ломанным в драке носом. Правую щёку его украшал длинный, тонкий шрам, почти незаметный, если бы альбионец то и дело не проводил по нему пальцами.
На пристани нас уже ждали – и отнюдь не вор с Фантеской. Ещё около десятка наёмников в тех же колетах, и командовал ими всё тот же усач в жёлтом дублете. У него была просто невероятная способность возникать в нужном месте словно из воздуха.
– Взять их! – без всяких прелюдий выкрикнул он, указывая на нас окровавленной шпагой.
Наёмники будто только этого и ждали – кинулись в атаку. Портовые рабочие и матросы с других кораблей не спешили вмешиваться в завязавшуюся схватку. Они образовали широкий круг, разумно держась подальше от нас, чтобы не попасть под шальной удар, и подбадривали сражающихся громкими криками. Судя по тем, что я сумел разобрать, их симпатии были на нашей стороне.
Но тут мне стало не до того, чтобы глядеть по сторонам. На меня налетел первый противник. Я успел вовремя обнажить кампеадорский меч – с ним я всё же обращался куда лучше, нежели с гросмессером – и отразил удар наёмника. Второго нанести ему я уже не дал. Стремительно шагнул вперёд, сокращая дистанцию, и наотмашь рубанул поперёк груди. Кожаная броня не спасла солдата – он рухнул мне под ноги, обливаясь кровью. Следующий не повторил ошибки товарища и обрушил на меня несколько быстрых и сильных ударов, заставив уйти в оборону. Но лишь до тех пор, пока из кутерьмы схватки не вынырнул вдруг альбионец. Пара недлинных сабель, которыми он орудовал, за пару мгновений превратили моего противника в изрубленный труп.