Memento Mori
Шрифт:
Проснулся я от того, что вокруг стояла непривычная тишина. Скрипы и стоны корабля, прежде не смолкающие ни на секунду, как будто стали тише и звучали они куда реже. Рядом завозилась Фантеска, и я попытался выбраться из койки так, чтобы не разбудить её. Вроде даже удалось. Я вылез из её закутка, задёрнул обратно занавеску и тут же наткнулся на Абеле. Вор как будто и не вставал из-за стола, лишь снова закинул на него ноги.
– Тебе теперь вся команда во главе с капитаном завидует, - весело сказал он, поднимая капюшон, прежде надвинутый на глаза. – Ясно,
– Хватит, - осадил его я. – Слышишь, как тихо стало на корабле?
– Все затаили дыхание, слушают, как ты с ведьмой кувыркаешься, - продолжил в прежнем тоне Абеле.
– Да брось уже, - вздохнул я, усаживаясь напротив него и застёгивая пуговицы на штанах. – Корабль замедлил ход – и это явно неспроста.
– Я тоже от этого проснулся, - теперь уже Абеле говорил нормальным тоном. – Хотел уже на верхнюю палубу подняться, но решил тебя подождать.
И верно поступил – конечно, он не Фантеска, чьё присутствие на палубе совсем нежелательно, но как отнесутся матросы к нечистому, я угадать не могу. На кораблях нечистые вообще никогда не служили, потому что считались разносчиками чумы, которым нет места в закрытом корабельном мирке. Лишь один флот полностью состоял из них – Флот Чёрного льва – пираты Старой Венеции, которых не щадили ни христианские, ни мусульманские мореходы.
Приведя себя в относительный порядок, я вышел из каюты и поднялся на верхнюю палубу. «Королевская месть» шла тихим ходом, паруса её, прежде наполненные свежим ветром, теперь грустно обвисли. Я приветствовал капитана, так и не сошедшего со шканцев, как мне показалось, и тот жестом разрешил мне подняться к нему.
Ни слова не говоря, он провёл меня к корме, указал на сильно увеличившийся в размерах корабль. Тот продолжал настойчиво идти нашим курсом, постепенно нагоняя.
– Если всё будто идти так же, - сказал он, - то они нагонят нас ещё до полудня.
– А ветер? – спросил я, принимая у альбионца подзорную трубу и наводя резкость. – Он же был нашим союзником, не так ли?
– Слышишь, как паруса хлопают о мачту? – вместо ответа задал встречный вопрос капитан. – Мы идём почти против ветра, если он начнёт крепчать, то придётся корректировать курс и становиться круто бейдевинд. Но у врага все паруса латинские – и это будет ему только на руку.
Я мало что понял из его объяснений, но главное, как мне кажется, вынес. При любом раскладе мы оказывались далеко не в лучшем положении.
Сосредоточившись на картине, что предстала передо мной в круглом окошке подзорной трубы, я увидел здоровенный корабль со сплошь косыми парусами и парой рядов длинных вёсел. Лопасти их синхронно опускались в воду, подгоняя его, заставляя, наверное, лететь, как на крыльях, куда там «Королевской мести». На выдающейся носовой надстройке вокруг пары пушек уже суетились люди, готовя орудия к залпу.
– Похоже, по нам собираются открыть огонь, - сказал я, возвращая подзорную
– Это будет предупредительный выстрел, - ответил тот, складывая её обратно в футляр, - а заодно и пристрелочный. Они отлично понимают, что останавливаться мы не будем. Видел уже флаги у них на мачте?
– Инквизиторского пса с факелом я узнал, - кивнул я, - а вот тот, что под ним, нет.
Тут за кормой «Королевской мести» почти одновременно взметнулись к небу два фонтана пены – предупредительные и пристрелочные ядра легли далеко от нас.
– Пляшущий мертвец, - пояснил капитан, - флаг Чернобородого. Подозревал я, что он под псов пошёл, а вот теперь решил уже открыто заявить об этом.
– Но для чего? – удивился я.
– Его нанимателям нужен ты и, возможно, твои спутники, со мной он, быть может, и драться не особенно хочет. А если всё же придётся схватиться, то ему нужен серьёзный покровитель. Я ведь не просто так на флаге алую розу поместил, чтобы все знали – я не просто пират, а капер на службе её величества Глорианы Виктории.
Знал я, конечно, что на море всё сложнее, чем на суше, однако из объяснений альбионского капитана понял примерно столько же, сколько из его же слов насчёт ветра и латинских парусов.
– Так, как считаешь? – обернулся ко мне и глянул прямо в глаза капитан. – Что нам делать теперь?
– Драться, - ответил я, не отводя взгляда. – Разворачиваться и атаковать. Враг этого точно не ждёт.
– Смело, - кивнул капитан, - и достаточно безумно.
Он отвернулся от меня, шагнул обратно к штурвалу, потом сделал ещё несколько шагов, подойдя к краю шканцев.
– Слушай мою команду! – рявкнул он. – Поворот оверштаг! Пушкари – к орудиям, к бою готовьсь! Чиф, - я уже знал, что за этим свистящим прозвищем скрывался чернокожий старший помощник капитана «Королевской мести», - раздать боевую сталь. Как получат оружие – баковые на бак, ютовые – на ют! Я на квартердеке, ты – старший на фордеке!
– Aye-aye, captain! – ответил тот, и тут же корабль словно ожил.
Конечно, и до того матросы не ползали сонными мухами, но после началось какое-то форменное светопреставление. Для непосвящённого в морские тайны, вроде меня, по крайней мере. Матросы носились по палубе как угорелые под яростные трели боцманской дудки. Их босые пятки выбивали барабанную дробь по доскам. Кто-то с обезьяньим проворством карабкался на мачты, принявшись собирать одни паруса и, наоборот, разворачивать другие.
По кивку капитана рулевой крутанул штурвал – и корабль почти завалился на борт, едва не черпанув воды. Мне пришлось схватиться за перила, ограждающие шканцы, чтобы не грохнуться на палубу самым глупым образом. Однако всех кроме меня этот резкий манёвр оставил равнодушными. Матросы строились в очередь к кормовому помещению, где пара квартирмейстеров под руководством Чифа выдавали им мечи, топоры и доспехи. Кому-то доставались кольчуги и шлемы, другие же предпочитали варёную кожу, третьи брали в руки арбалеты, не затрудняя себя никаким доспехом.