Memento Mori
Шрифт:
– Не успеют, - заверил нас капитан. – Сейчас наша очередь стрелять, а после – абордаж.
– Пора, - кивнул я Фантеске, и мы вместе протолкались к самому борту, не обращая внимания на недовольные взгляды и возгласы абордажников.
Наверное, мы нарушили десяток, если не больше, каких-нибудь морских правил – писанных и неписанных, – однако сейчас нам обоим было не до того. Фантеска опустилась на колено, сложив руки, будто молиться собиралась. Я же сунул ей ладонь под плащ, нащупывая в разрезе тёплое плечо ведьмы.
– Готово, - шепнула она. – Только скажи.
– Пока рано, - ответил я, наблюдая за тем, что творится вокруг.
«Королевская месть» двигалась почти перпендикулярно курсу врага. Кажется ещё секунда
– К абордажу товьсь! – воскликнул капитан.
«Королевская месть» прошлась на полной скорости вдоль борта «Пляшущего мертвеца», ломая тому длинные вёсла, которые не успели убрать в порты. В оглушительном треске дерева два корабля врезались друг в друга. В дело тут же пошли крючья на крепких верёвках – их кидали с бортов обоих судов, намертво связывая их.
Нечаянно высокая волна подняла «Королевскую месть», затрещало дерево корпусов обоих кораблей, полопались несколько верёвок, стягивающих их между собой. А вот мне только это и нужно было. Буквально на десяток секунд – и полминуты не прошло – наш корабль оказался выше вражеского, и мне открылся замечательный вид на его палубу.
– Давай! – крикнул я Фантеске, инстинктивно сжимая её плечо, и ведьма не подвела.
Она хлопнула в ладоши так оглушительно, что услышали её хлопок, наверное, на обоих кораблях, а после резким жестом развела руки в стороны. От носа до кормы «Пляшущего мертвеца» пронёсся жуткий вихрь. Он подхватывал людей, скручивая их, как хозяйки скручивают мокрое бельё, чтобы выдавить из него всю воду. Вот только сейчас вместо воды на палубу обильно проливалась кровь. Все, кому не повезло угодить под него, мгновенно превращались в ошмётки, в которых никогда не узнать людей. Он вредил и кораблю, спутывая канаты, вырывая целые куски дерева из палубного настила. Вихрь стремительно пронёсся от носа до кормы «Пляшущего мертвеца», оставив после себя жуткие разрушения. Однако стоило ему добраться до шканцев вражеского корабля, как он тут же пропал, будто не было его вовсе.
Именно в тот момент я увидел его снова. Человека в красном плаще, с удивительно спокойным лицом. Он стоял рядом с внушительным типом в чёрном, лица которого почти не было видно за густой бородой. В последнем легко угадывался капитан «Пляшущего мертвеца», вполне оправдывающий своё прозвище. Вихрь, крушивший корабль, возможно, просто потерял силу, однако мне почему-то казалось, что он разбился о защиту, окружающую человека в красном плаще. Даже с разделявшего нас внушительного расстояния я видел в глазах тот же огонь истинной веры, граничащей с фанатизмом, что я видел во взгляде прелата Лафрамбуаза или инквизитора Фюрстенберга.
– На абордаж! – раздался крик капитана «Королевской мести», и тот первым прыгнул на борт вражеского корабля.
– Позаботься о Фантеске, - велел я крутившемуся рядом с нами Абеле, - а после – наверх! Видишь их стрелков? Надо от них избавиться!
– Понял, - кивнул вор, принимая у меня лишившуюся чувств ведьму.
Я же достал из ножен кампеадорский меч, кинув оружейный пояс на палубу – никуда же не денется – и последовал за абордажниками.
Это был мой первый бой на палубе вражеского корабля –
Я ринулся на этого солдата, выбрав его своей целью. Он успел обернуться ко мне, словно почуяв что-то, вскинул щит, закрываясь от первого удара. Но я не стал рубить его, вместо этого врезавшись всем корпусом. Солдат явно не ожидал ничего подобного, он покачнулся, отступил на полшага, споткнулся о ноги валявшегося матроса и с лязгом рухнул. Я прикончил его одним быстрым ударом. Переступив через тело, я двинулся дальше, прорубая себе путь к корме вражеского корабля, к шканцам.
Я несколько раз схватывался с солдатами и матросами «Пляшущего мертвеца», но всякий раз всё заканчивалось быстро. Обмен ударами, секунда – и враг лежит на залитой кровью палубе. Я же переступаю через его тело и почти бегу дальше. Ни одного серьёзного противника мне не встретилось до самых шканцев. Уже на короткой лесенке, ведущей туда, я столкнулся с парой крепких парней, явно привыкших работать вместе. Их тяжёлые топоры летали, будто не весили и пары фунтов, вот только впечатление это было обманчиво. Я отлично видел, как напрягаются их мускулы, когда они крутят оружие.
Парочка синхронно подступила ко мне с двух сторон, одновременно соскочив с лесенки, ведущей на шканцы. Одновременно же на меня обрушились их топоры. Понимая, что пытаться отбить эти удары нечего и думать, я нырнул вниз, уходя сразу от обоих лезвий, тут же перекатился через плечо, увёртываясь от следующих двух ударов. Я видел, как тяжёлые лезвия рубили всё, что попадётся. Дерево палубы, изящные перила лестницы, ведущей на шканцы. Мне очень не хотелось попасть под них.
Я прыгнул влево, стараясь закрыться одним врагом от второго. Крепыш тут же отреагировал, широким взмахом попытавшись загнать меня обратно, однако на сей раз уклоняться я не стал, а ударил навстречу. Клинок кампеадорского меча и обух тяжёлого топора столкнулись с жутким лязгом. Я каким-то чудом сумел удержаться на ногах, выдержав вражеский удар просто чудовищной силы. Вот только стоять не следовало – я шкурой на спине чувствовал, как сзади ко мне подбирается второй боец с топором.
Изо всех сил надавив на оружие противника, я заставил его давить в ответ. Конечно, он был куда сильнее меня, прямого противостояния мне не выдержать. Да и не нужна была бы эта победа. Я резко подался назад, заваливая противника на себя, и тот поддался на этот нехитрый приём. Короткий, заточенный до бритвенной остроты нож опять, словно сам прыгнул мне в ладонь, чтобы через мгновение вонзиться в живот врага по самую рукоять. Я рванул её вверх, преодолевая сопротивление могучих мышц здоровяка. Тот издал какой-то беспомощный звук, на руку, сжимающую нож, хлынула кровь.
Я выпустил липкую рукоять и перехватил обеими руками меч, разворачиваясь, как раз вовремя, чтобы отразить яростную атаку второго противника. И только в этот момент понял, какой глупостью было пытаться встретить его топор своим мечом. Сила удара, наверняка ещё подкреплённая яростью воина, сбила меня с ног. Я повалился на палубу, едва успев подставить меч под второй удар. Здоровяк рубанул меня отвесно, словно дровосек полено. Любой другой меч, наверное, не выдержал бы такого удара, разлетевшись сотней стальных осколков. Но кампеадорский клинок ковали на совесть - он почти на пядь вошёл в лезвие топора, разрубив его. Руки мои взорвались болью, не знаю даже, каким чудом я сумел удержать оружие.