Мемуары двоечника
Шрифт:
Постепенно мы росли, появлялись первые робкие прыщи, а стало быть, и шалости становились чуть гаже. Например, снять у кого-нибудь калитку и выбросить ее в лес. Мило, не правда ли? А главное, очень остроумно. Или бросить в выгребную яму дачного клозета пачку дрожжей и ждать, когда все это «тесто» полезет наверх! А?! Здорово? Мы так сделали однажды, желая разыграть товарища, но не рассчитали пропорцию – в итоге вместе со всем сооружением под землю ушла бабушка героя, народная артистка СССР!
Годы шли, прыщи уступили место гормонам – и началась новая, ночная, жизнь, которой лет за пятнадцать до этого здесь же жили наши родители. Технический прогресс далеко не шагнул, просто патефон поменялся на транзистор, а все остальное – хрестоматия…
Технология ночных вылазок была следующая: часов в 11 вечера ты, зевая, говорил, что,
Баба Света
Наивные взрослые, конечно же, не понимали, почему ребенок заснул в 11, а проснулся в 3 часа дня. Как-то после удачного загула я вернулся совсем поздно (то есть рано, около 7 утра), завалился спать и, проспав часов до 5, пошел завтракать. Баба Светя поставила передо мной тарелку творога и без каких-либо упреков, без раздражения сказала:
– Когда ты уходишь по ночам, я всегда волнуюсь и не сплю. Давай договоримся, ты будешь уходить и возвращаться через дверь и, вернувшись, говорить: «Я пришел» – и все! А? Каково?! Ну какая еще бабушка может такое сказать внуку?!…То-то!
И началось! Можете представить себе зависть моих друзей, когда я говорил им:
– Вы, когда там в свои окна повылезаете, приходите ко мне, и уже отсюда пойдем тусоваться.
Они, зеленые от зависти, собирались на нашей террасе. Я говорил:
– Ба, пока! – и пропадал на полночи!
Баба Светя была удивительно мягкой и доброй. Ни разу в жизни она меня не ругала! Ни разу!!! И это при том, что я был вовсе не подарок. Если я вытворял что-нибудь уже совсем из ряда вон, то она расстраивалась… И это было ужасно! До сих пор не понимаю, как это работало! Целыми днями я только и делал, что расстраивал всех вокруг, и совершенно не обращал на это внимания… Но Баба Светя!.. Может быть, причина в дворянском происхождении, может, в английском воспитании, но факт остается фактом: мы с Кутей выросли под этим добрым гипнозом! Даже став относительно взрослым, дымя, как паровоз, я не мог закурить при единственном человеке на земле – при Бабе Свете, потому что это ее огорчит.
Я призываю всех взрослых подумать над этой удивительной методикой воспитания и попробовать применить ее на практике, потому что из практики своей я вынес, что воспитательные крики моего папы не достигли никакого видимого эффекта! Но это уже другая история…
Баба
Бабу Раю я зрячей не помню: она ослепла после смерти деда, когда мне было четыре года, поэтому ее слепота мне казалось совершенно естественной. Глаукома сейчас довольно легко лечится, но тогда, увы, не помогло ничего. Однако я никогда не относился к ее слепоте как к болезни, настолько живо и органично Баба справлялась с полным отсутствием зрения. Настолько, что я, насмотревшись фильмов про наших героев, попавших в плен к фашистам, думал, что бабкина слепота – это прикрытие, и пытался застать ее врасплох, размахивая у нее перед носом разными предметами. Но нет, она себя не выдала!
Тогда Баба меня еще видела
Баба жила жизнью активной и светской. Каждое утро к нам приходила чтица и четыре часа читала литературные журналы «Новый мир», «Октябрь», «Юность», «Иностранку» – только там можно было выловить что-то живое и почти запрещенное. Трифонов, Тендряков, Искандер, Аксенов и другие настоящие авторы могли рассчитывать только на публикации в этих журналах, в книгах же издавались в основном идеологически выдержанные соцреалисты. Бабушка утром это читала, точнее, слушала, а вечером по телефону обсуждала прочитанное с АВТОРАМИ! Да-да, я же говорю, что ее ВСЕ знали. Каждый день к ней приходили
Одесская юность
С бабкой я дружил! По-настоящему. Мы часами гуляли по арбатским переулкам, заходили в «Прагу» съесть кусок торта. Я был ее глазами, она – моим мозгом. Думаю, что пресловутую иронию и чувство юмора мой папа впитал с молоком матери, а я – с крошками торта «Прага» во время наших загулов. Гуляли мы много, и на даче, как правило, в компании соседских детей, все любили бабкины рассказы про Одессу, море, про войну… Как-то в одну из таких прогулок неожиданно налетела гроза, и… Я эту историю не помню, но бабка ее постоянно всем рассказывала: «…Полил страшный дождь, все дети тут же разбежались, и только Миша не убежал и повел меня домой! Он, бедный, все время спрашивал: «А ты не можешь идти побыстрее?» Герой! Все умилялись и ахали, а я не мог понять: они что, ждали, что я брошу мокрую слепую бабку в лесу? Или в шесть лет мозг еще не развивается до такой «героической» самоотдачи?
С папиной сестрой Сусанной
Первая встреча…
А как Баба вязала крючком! Все без исключения папины друзья ходили в связанных ею бобочках (так в Одессе называли майки-сеточки)! У меня, главного персонажа ее жизни, было их штук тридцать! Кстати, бабка научила вязать крючком и меня. Правда, я не мог переходить из ряда в ряд, поэтому связывал длинную ленту из нитки, брал крючок потолще и опять ее вязал – и так несколько раз, пока не получалась толстая нитяная колбаса, которая потом распускалась и появлялась бобочка.
Первая моя собака тоже появилась благодаря Бабе! Ее нам принес главный кукольник страны Сергей Владимирович Образцов. Это была маленькая, похожая на той-терьера дворняжка по имени Найда. Найда – потому что найденная, но я быстро переименовал ее в Тотошку (или Тошу) в честь собаки Элли из «Волшебника Изумрудного города»… и началась наша любовь! Собака меня обожала. Наверное, потому что я ее постоянно мучил: дергал за хвост, крутил, как волчок, кусал за нос и т. д. У нас даже была игра: я где-нибудь прятался, Баба кричала: «Где Миша?» – и Тоша с пронзительным визгом носилась по квартире, пока меня не находила. А найдя, сразу начинала меня грызть, чтобы впредь было неповадно испытывать ее чувства!
Моя первая собака Тошка
Тоша была благопристойной городской собакой, с кобелями не якшалась, в ее характере и поведении уже стали проявляться признаки старой девы… Как вдруг – дача, мимолетное увлечение, голова кругом… Классический курортный роман!
Щенки родились осенью. Мы были дома втроем: пожилая, утратившая инстинкт деторождения собака, слепая бабка и я, восьмилетний акушер. Из четырех щенков удалось спасти двух, но каких! Интересно было бы познакомиться с Тошиным соблазнителем, чтобы понять, как у маленькой той-терьерообразной собаки родилось такое? Это были две толстых колбасы: одна – черная и кудрявая, вторая – белая и лысая. Первая назвалась Антоном и осталась у нас, вторую забрал Арканов и так и назвал – Колбан.