Мемуары изобретателя телевидения
Шрифт:
Причину взрыва быстро установили. Оказалось, что кто-то перепутал баллоны с газом и вместо углекислого подсоединил кислород. Я останавливаюсь на этой истории так подробно, чтобы показать, до какой степени мы пренебрегали простейшими правилами техники безопасности. Из-за этого ЧП у нас происходили регулярно, причём порой довольно серьёзные.
Со временем я нашёл несколько способов повышения мощности радиоламп – в частности, путём нагревания катодов переменным током при включении радиоприёмника в сеть, а не от батареек. Это изобретение нужно было регистрировать, но тогда я ещё не знал, как оформляются патенты. К тому же, по-английски я по-прежнему объяснялся с трудом и так и не смог толковать патентному поверенному, в чём именно состоит изобретение.
Я настолько увлёкся работой, что не заметил, как пролетел целый год. В контракте было прописано, что по истечении первого года в случае удовлетворительных результатов компания обязуется повысить мне жалованье. У меня имелись все основания ожидать солидной
И вот мы всей семьёй переехали в Канзас-Сити. На вокзале нас встретил директор моей будущей лаборатории, который снял для нас дом в очень приятном районе. Город нам понравился, и мне не терпелось поскорее приступить к работе. Но оказалось, что фирма строит для лаборатории новое здание, и первые два месяца дел у меня практически не было. Когда строительство завершилось, ещё месяц ушёл на закупку и установку оборудования.
За это время я выяснил, что фирма, которая меня наняла, пытается получить патент на изобретение принципиально нового метода крекинга [88] нефти – с использованием электричества вместо высоких температур. Нефтяные компании ждали экспериментального подтверждения, и в случае успеха фирма могла рассчитывать на баснословные прибыли. Передо мной стояла задача наглядно доказать, что высокочастотный ток ускоряет процесс расщепления углеводородов. Мои знания о нефтепереработке были весьма ограниченными, но, проштудировав несколько книг о крекинге в местной публичной библиотеке, я достаточно быстро разобрался, как следует проводить эксперимент.
88
Крекингом называется процесс расщепления углеводородов, содержащихся в нефти, в результате которого образуются углеводороды с меньшим числом атомов углерода в молекуле. Крекинг проводят нагреванием нефтяного сырья или одновременным воздействием на него высокой температуры и катализаторов.
Через два месяца отчёт о полученных результатах был представлен Совету директоров. Увы, проведённые опыты неопровержимо доказывали, что высокочастотный ток не только не ускоряет, но, наоборот, замедляет процесс расщепления углеводородов. Директора были в бешенстве: лабораторию закрыли, а меня уволили. Я, конечно, предполагал, что руководство будет разочаровано исходом моей работы, но увольнения никак не ожидал.
К счастью, к тому времени я успел оборудовать небольшую лабораторию у себя дома и ставил самостоятельно эксперименты по использованию высокочастотной техники в радиовещании и в системе железнодорожной сигнализации. Позднее на базе этих исследований я получил несколько патентов.
В ту пору производство радиоприёмников не было поставлено на поток, но спрос на них очень вырос. Ещё до увольнения я начал подрабатывать, изготавливая радиоприёмники вручную по индивидуальным заказам. Особенно ценились встроенные модели (часы с радио, электрические кофеварки с радио и т.д.) – я делал их очень лихо. От желающих не было отбоя, и наше финансовое положение заметно укрепилось. Я купил подержанный автомобиль и снял летнюю дачу, куда мы всей семьёй отправлялись на выходные и в праздники.
Я всегда обожал возиться с техникой, поэтому, став владельцем автомобиля, всё свободное время проводил под капотом. Как-то мне приспичило сменить тормозные колодки, для чего автомобиль требовалось приподнять, а домкрата (тем более, четырёх) под рукой не оказалось. Сняв колёса, я поставил машину на подпорки из кирпичей. Залез под днище, стал откручивать гайку, не рассчитал усилия и случайно выбил из-под ступицы одну из опор. Накренившийся кузов пригвоздил меня к земле – ни пошевельнуться, ни вздохнуть. И дома, как назло, никого. К счастью, три оставшиеся опоры выдержали – иначе меня бы просто расплющило. Пролежал я так довольно долго, пока наш сосед – школьный учитель – не зашёл к нам по каким-то делам. Поняв, что в одиночку мне не помочь, он прыгнул в свою машину и помчался за подмогой в пожарную часть. Вызволяли меня всей пожарной командой. Спустя много лет я спросил свою дочь Нину, что ей больше всего запомнилось из нашей жизни в Канзас-Сити. Нина сказала: «Словосочетание «электронный луч». Ты его повторял по сто раз на дню». Очевидно, и там я постоянно думал о телевидении... Вскоре один знакомый свёл меня с владельцем небольшой компании, производившей детекторные приёмники [89] . Это было время, когда США охватила настоящая радиолихорадка. Радиовещательные станции возводились Единственное важное достоинство детекторного приёмника – он не требует внешнего питания и может быть собран из подручных средств. повсюду (даже в
89
Самый простой, базовый, вид радиоприёмника.
Ещё одна неудачная попытка разбогатеть связана с выпуском радиоприёмников для автомобилей. Я собрал и протестировал экспериментальную модель, установив петлевую антенну на крыше кузова. Приём был прекрасный, и я уже начал подыскивать инвесторов, чтобы запустить производство, но вмешался Департамент полиции. В отделе транспортных средств сочли, что авторадио отвлечёт внимание водителей от дороги и увеличит риск аварий. От идеи пришлось отказаться.
Тем временем в моей бывшей лаборатории в Westinghouse Electric сменился директор, и я получил предложение вернуться в Питтсбург. Теперь я был опытнее и не спешил давать согласие. Написал, что вернусь, если мне будет предложено более высокое жалованье и многолетний контракт. Условия приняли, и через месяц мы с женой собрались в обратный путь. Решили так: чтобы не мыкаться всей семьёй по съёмным квартирам, я поеду в Питтсбург на машине один и найду подходящий дом. Когда всё устроится, жена с дочерью приедут туда на поезде.
Дороги в ту пору были совсем не такие, как сейчас, и значительный отрезок пути между Канзас-Сити и Сент-Луисом пролегал по грунтовой дороге. Указателей не было, я пропустил нужный поворот и, проплутав до темноты, выехал к воротам какой-то фермы. Стал стучать, надеясь, что если не приютят, то хотя бы покажут, как добраться до ближайшей гостиницы. В ответ послышался яростный собачий лай, и мужской голос из-за закрытых дверей довольно грубо спросил, что мне надо. Я объяснил. «Раз вы сюда без моей помощи добрались, то и до гостиницы сами доберётесь», – сказал голос. После чего пригрозил спустить собак, если сейчас же не уберусь. В сердцах я негромко выругался по-русски. «Что-что? – послышалось из-за ворот. – Ну-ка, повторите!» На этих словах ворота распахнулись, и на меня двинулся могучий старик с винчестером. Я попятился, но старик раскинул руки по сторонам, расплылся в улыбке и воскликнул: «Здоровеньки булы!» Оказалось, что он ещё мальчиком вместе с родителями эмигрировал в США с юга России. Теперь был процветающим фермером, имел двести с лишним акров земли и большое хозяйство. Его дети выросли, обзавелись семьями и уехали в город, а он безвылазно жил на ферме с женой. Узнав, что я всего два года как из России, несказанно обрадовался, зазвал в дом, разбудил жену, и втроём мы проговорили до самого утра. Отпускать меня не хотели ни в какую и накормили так, что я с трудом встал из-за стола.
От Сент-Луиса до Питтсбурга вело двухполосное асфальтированное шоссе – ехать по нему было одно удовольствие. Но стоило мне попасть в город, как тут же начались неприятности. Для начала я свернул на улицу с односторонним движением в неправильном направлении. Полицейский – дородный детина со свирепым лицом – оглушительно засвистел в свисток. Остановив поток, он неторопливо направился в мою сторону, на ходу доставая блокнот, чтобы выписать штраф. «Глаза есть? Знаки читать умеете?» – начал он обычную в таких случаях тираду, но вдруг заметил номера штата Миссури на моём автомобиле и осёкся. «Так вы из Миссури? Как там дела? – Суровые складки на его лице неожиданно разгладились. – То-то я смотрю: не туда сворачиваете. Куда следуете? Я вам помогу». Иногда быть провинциалом в большом городе очень выгодно.
Моё положение в Westinghouse заметно укрепилось, и новый директор лаборатории Сэмюэль Кинтнер предложил мне несколько проектов на выбор. Конечно же, я сказал, что хочу заниматься электронным телевидением, и Кинтнер немедленно согласился.
Работа закипела. Меньше чем за два месяца, практически в одиночку, я полностью собрал электронную телевизионную систему. Я был ужасно горд результатами и проводил много времени в библиотеке в поисках подходящего названия. В итоге передающую электронную трубку я решил назвать «иконоскоп» (от греческого «eicon» – образ, и «scopeo» – смотрю), а принимающую – «кинескоп» (от греческого «kineo» – двигаться). На Кинтнера система произвела сильнейшее впечатление. Хотя качество передаваемого сигнала было далеко от совершенства, мы понимали, что со временем его можно значительно улучшить. Глядя на собранную мной систему, Кинтнер впервые окончательно поверил, что будущее именно за электронным, а не механическим телевидением.