Мемуары мертвого незнакомца

Володарская Ольга Геннадьевна

— Твой отец?

— Точно! Он совсем не изменился, представляешь? Мать наша старухой в гробу была. Измучилась, нас поднимая. А этот… с позволения сказать, мужчина, будто законсервировался. Стройный, холеный, гладкий. Весь из себя нарядный. «Девятка» опять же вишневая с литыми дисками.

— Он тебя узнал?

— Смеешься? Он и думать о нас забыл. Я два раза представился, прежде чем он вспомнил, что у него есть сын по имени Давид. Сначала, конечно, дал ему в морду. Но это я защищался…

— Помог тебе отец?

— Я тебя умоляю, — фыркнул Дато. — Но

пыль в глаза пустил. Повел в ресторан (не к себе домой — заметь!), назаказывал всякого и давай со мной по-мужски разговаривать. Поведал о том, что все эти годы жил под дамокловым мечом. Якобы женщина, с которой он уехал, оказалась агентом разведки недружественной державы, и все годы он вынужден был скрываться от нее и от КГБ.

— Да ладно? — Маша не сдержала смешка.

— Я тебе больше скажу. Только ради нас он якобы не выходил на связь. Боялся за нашу жизнь. Когда шпионка погибла (естественно, по его словам, насильственно, хотя я узнавал, она скончалась от сердечной недостаточности), его настигли новые напасти. Кто-то из друзей взял его в партнеры по бизнесу, но кинул, и за ним все годы охотились бандиты, да и теперь он в ужасном положении. И вишневая «девятка» не его, он просто на ней ездит.

— Ты ему верил?

— Нет. Но по наивности допускал, что доля правды в его словах есть. К тому же он был очень убедителен. И слезу пускал, и в грудь себя кулаком бил. Потом-то выяснилось, что врал он во всем!

— И чем дело кончилось?

— Обещал помочь. Оставил мне телефон, велел звонить. Но, как ты уже, наверное, догадалась, номер оказался «левым». До сих пор не знаю, где он, что с ним. Жив ли вообще. Мог бы, конечно, разыскать, да плюнул я на это. Пусть себе живет.

Машины слезы высохли. А вот нос оставался мокрым. Она украдкой вытерла его рукавом — платка-то взять не додумалась.

— Будешь еще виски? — спросил Дато.

— Нет, не хочу больше.

— С меня, пожалуй, тоже хватит.

Его руки были холодными. И все равно Маше не хотелось, чтобы он выпускал ее из объятий. Так бы и уснула в них…

— Смотрю, ты все носишь последний отцовский подарок, — сказал Давид, заметив на ее шее цепочку с кулоном.

— Не снимая.

— А мой выбросила, наверное, — усмехнулся Дато.

— Нет. Я надела его на шею человека, который уже умер… С ним и похоронен. — Она имела в виду свою дочь. Саша как-то нашла ключик в ящике стола, куда Маша его швырнула, и нацепила на себя. Снять не давала. В итоге проносила его всю жизнь. И умерла с ним…

С ключом от сердца брата своего отца!

— Ты спать хочешь, я вижу. Пойдем?

«Неееет, — мысленно застонала Маша. — Только не сейчас! Еще минуточку, другую, третью…»

— Да, пойдем, — выдавила она из себя, но не шелохнулась.

— Совсем тебя разморило, — улыбнулся он. — Ну-ка встань… — Дато помог ей подняться. Затем надел кофту, повесил на руку пакет, в который сложил мусор, потом поднял Машу на руки. От неожиданности она ойкнула. — Такая же легкая, как раньше!

Она крепко обхватила его шею. Машу так давно не носили на руках, что она стала забывать,

как это. Стало немного страшно. Вдруг уронит?

— До дома донести не обещаю, но до шоссе, где поймаем такси, могу.

И тут Маша саму себя удивила! Взяла и поцеловала его!

Но, едва припав к его губам, устыдилась и уткнулась лицом в плечо.

— Маша, — услышала она шепот Дато. — Посмотри на меня.

Она мотнула головой.

— Пожалуйста.

Маша посмотрела. Глаза Дато были так близко, что она увидела лопнувшие в них капилляры. По всей видимости, он мало спал последнее время.

Он внимательно смотрел на нее. Длинные ресницы полуопущены. К ним так хочется прикоснуться. В юности она любила подносить к ним подушечки пальцев и ощущать, как ресницы щекочут их, когда Дато моргает. Как будто бабочка, сидящая на ладони, крылышками взмахивает…

Дато медленно приблизил свои губы к ее. Коснулся их очень осторожно, почти робко.

Маша закрыла глаза, готовясь отдаться поцелую, но тут Дато поскользнулся. Трава под ногами была влажной, и подошвы его ботинок поехали. Он едва не потерял равновесие, но удержался на ногах и не уронил Машу.

Вдруг что-то грохнуло.

— Что это? — испугалась Маша. — Как будто выстрел!

Давид и сам об этом подумал. И стал шарить взглядом по сторонам, прикидывая, куда им спрятаться от пуль. Но тут бабахнуло еще раз, уже громче.

— Салют! — засмеялся Дато.

Маша уже сама видела разноцветные брызги в темном небе.

— Помнишь, ты рассказывала, как ждала фейерверка после выпускного бала? — спросил Дато.

— Да.

— Считай, должок через двадцать лет вернули! — Он легонько подкинул ее. — А теперь побежали!

И он припустил к шоссе под грохот залпов.

…А тот, кто сидел в кустах, выругался сквозь зубы. Он промахнулся! Упустил такой момент! Подобрав гильзу, он швырнул ее в реку. Потом сунул пистолет в карман, прикрыл его свитером и скрылся с места, которое так и не стало местом преступления.

Часть четвертая

Глава 1

Он слышал звонок, но не мог разлепить веки, чтобы найти телефон. Вспомнил, что оставил его на тумбочке, протянул руку, нащупал. Глаза все еще не открывались. Как будто они заклеены.

— Алло, — хрипло каркнул Давид, поднеся аппарат к уху.

— Дато, спишь, что ли?

— Угу…

— Время одиннадцатый час!

— Ммм…

— Ты хоть понимаешь, кто тебе звонит?

— Э…

— Быстро просыпайся!

Дато резко сел. Протер кулаком глаза и смог-таки их открыть.

— Балу, привет, — поздоровался Дато, прочитав имя на экране.

— Здравствуй. Ты всегда дрыхнешь до обеда или это исключение?

— Поздно лег.

— Давай спрыгивай с кровати, топай в душ, пей кофе. В общем, взбодрись. У тебя через полтора часа встреча.

— С кем?

— С человеком, который может рассказать тебе кое-что о покойном брате.

— Серьезно? А что именно?

— Не могу знать. Мне не сообщили.