Мемуары мертвого незнакомца

Володарская Ольга Геннадьевна

А ей не хотелось откровенничать с ним…

Только заниматься любовью.

— Иди ко мне, — прошептала она. — Я хочу смотреть в твои глаза…

Дато внял ее просьбе.

Она впилась взглядом в его глаза, губами в рот, ногтями в спину. Никаких других ласк…

К чему они?

Она уже готова!

И он не заставил себя ждать. Ворвался в нее, как раньше, напористо, резко, с рычанием.

Маша выгнулась дугой, стремясь к нему всем своим существом, не только лоном, но и сердцем, которое сейчас находилось на одном уровне с сердцем Дато и билось с ним в унисон…

* * *

Нос

щекотали волосы на груди Дато. Они лежали, тесно обнявшись. Он на правом боку, она на левом. Он обвивал ее руками, она просунула одну ногу между его колен, вторую закинула на бедро. Сплелись, как две лианы. С Романом, своим мужем, Маша никогда так не спала. После секса они обычно откатывались друг от друга, а если соприкасались, то только руками. Муж говорил, что она пинается, поэтому он держится от нее на расстоянии. А она не любила его объятий, потому что в них жарко. Последние годы они вообще спали в разных комнатах. Сексом занимались, да. Не часто, но регулярно. А вместе не спали! Отдельно удобнее.

Сейчас, находясь в постели с Дато, Маша умирала от жары. И ей было тяжело под его руками. Да еще волосы, щекочущие нос…

Но она не хотела откатываться на край кровати, а тем более уходить в другую комнату.

Маша чуть отдалилась от Дато и приготовилась снова погрузиться в сон, когда зазвонил телефон.

— Мой? — хрипло спросил Давид, не разлепляя век.

— Да. У меня другой сигнал.

— Плевать, пусть звонит.

— А если что-то важное?

Он со стоном поднялся. Раньше Дато просыпался с огромным трудом. Его порой приходилось водой обливать, чтоб заставить открыть глаза. Судя по всему, с годами мало что изменилось. Сейчас, например, он, едва приоткрыв один глаз, хлопал по карманам джинсов, хотя звук явно шел из другого места. Маша помнила, что телефон Дато засовывал в куртку, которая висела на дверной ручке.

— Да где он, черт возьми? — вышел из себя Давид. Зато глаза открыл! И Маша показала ему, где, черт возьми, телефон.

Выудив его из кармана, Дато рявкнул:

— Да! — И уже мягче: — Доброе… А вернее, не очень. Ты чего так рано, Зура? Как? Уже девять? Надо же… Что говоришь? Правда, что ли? Подумать только… — Он убрал телефон от уха и бросил Маше: — Тетя Роза умерла. Как саван дошила, так и умерла. Ровно в семь утра. — И снова Зуре: — Давай позже созвонимся, увидимся. Мне доспать надо. Почему нет? А… Вон как. Ладно, передай, что буду минут через двадцать, тридцать.

И отсоединился.

— Уезжаешь? — спросила Маша, стараясь не выдать недовольства. Она хотела поваляться с Дато в постели, потом заняться любовью, вместе приготовить завтрак, съесть его… Выходной, ей никуда не нужно бежать!

— Черт побери, да… Причем торопиться надо! — Он принялся искать свои трусы. — Быстро в душ и бежать.

— Что случилось?

— Папа уже приехал к нашему дому. Хочет осмотреть место гибели Мухаммеда. Потом поедем туда, где он похоронен.

Трусы наконец нашлись. Дато закинул их на плечи и потрусил в ванную…

Машу даже не поцеловал!

Хотя бы вскользь.

Помрачнев, она перевернулась на живот,

обхватила подушку и зарылась в нее лицом. В главном он не меняется! «Первым делом самолеты, ну а девушки потом!» Любые дела важнее ее. Так было раньше, так дело обстоит сейчас, так будет всегда!

— Маш, будь добра, свари мне кофе! — крикнул Дато из ванной.

— Обойдешься, — буркнула она. Но через несколько секунд все же встала, накинула халат и отправилась в кухню. У нее гость, который хочет кофе, и она не может оставить его без желаемого напитка. Воспитание не позволяет.

Кофе был готов как раз к тому моменту, как Дато появился на кухне. В одних трусах, с сырыми волосами, он выглядел очень сексуально. Маша отвела взгляд, чтоб не выдать своего желания.

— Садись, я разолью кофе, — бросила она Дато, отвернувшись к плите. — Будешь еще что-то? Сладости, бутерброд, йогурт?

— Сладости.

— Какие? У меня много всего. От шоколадного торта до сухофруктов.

— Буду твои губы, — услышала она за спиной. Давид подошел к ней и встал сзади. — Прости, я не пожелал тебе доброго утра… — Она почувствовала на своих плечах его руки, в лицо пахнуло мятой.

— Ты нашел новую зубную щетку?

— Нет, пальцем почистил. Дай поцелую.

Она повернулась к нему всем телом. Обняла за талию и, встав на цыпочки, чмокнула в губы.

— Что за детский сад? — нахмурился Дато. — По-взрослому целуй.

— Я зубы, в отличие от тебя, почистить не успела.

— Плевать.

И жарко, «по-взрослому», поцеловал Машу.

— А теперь кофе, — выпалил он, плюхаясь на табурет.

— Так тебе надо что-нибудь еще?

— Нет. — Сделал глоток и передернулся. — Горячий. Оденусь пока.

Маша достала из холодильника сырную нарезку и два пирожных, одно с заварным кремом, второе с ореховой пастой. После насыщенных сексом ночей она просыпалась очень голодной. Сунув в рот кусок «Гауды», она принялась с аппетитом его жевать. Подумав секунду, вновь открыла холодильник, взяла с полки блюдце с помидорами-черри. Она любила есть их вприкуску с сыром.

С набитыми, как у хомяка, щеками она встретила вернувшегося в кухню Давида. Тот, увидев ее, хмыкнул:

— Проголодалась?

Маша энергично закивала — ответить с полным ртом не могла. Прожевав наконец пищу, сделала глоток кофе и почувствовала себя значительно лучше. Голод она переносила с трудом. Хорошо, что ела мало, а то либо стала бы круглой, как шар, либо вечно сидящей на диете неврастеничкой.

Дато залпом выпил кофе и выпалил:

— Все, я побежал. Позвоню сразу, как освобожусь.

И унесся, послав ей воздушный поцелуй.

Оставшись одна, Маша допила кофе. Съела пирожное. Остатки еды убрала в холодильник.

Она помыла кофейные чашки и отправилась в ванную. Чем сегодня заняться, Маша еще не решила. На этот выходной у нее были планы до и после секса с Дато. До — она думала съездить на рынок «Лило», выбрать ткань на шторы, затем отправиться с ней в ателье и заказать пошив. После — остаться дома и провести время с Дато. Но второй вариант невозможен, а первый уже не интересен. Расхотелось ей в «Лило» ехать.