Мемуары торрека
Шрифт:
Росла Афира окружённая теплом и заботой. Амины — духи ветра — пели ей песни, чтобы девочка крепко спала. Нурины — духи плодородных полей и лесов — собирали нектар к столу. Дофиры — духи каменных гор — учили девочку мудрости земной и божественной. И росла она великой прелестницей на радость родителям. С каждым днём красота её становилась милее, ум острее, а нравы нежнее.
В один из светлых дней в гости к верховному Крону Кериту пришёл его младший брат Бост. Керит был рад видеть брата. Он закатил пир и гуляли кроны много дней, пока Бост не увидел
Бост был разгневан. Он похитил Афиру и спрятал её на земле. Керит пришёл в ярость, стал преследовать брата. Бост был слабее Керита, и чтобы победить в войне, он украл у людей их силу. Сражение двух Богов было ужасным: моря закипали, горы проваливались под землю, а на месте дремучих лесов оставались раскалённые докрасна пустыни.
Краденая сила Босту не помогла, он всё же проиграл сражение и был навеки изгнан из мира людей. Теперь он живёт среди демонов — в глубинах Той Стороны — и дорога в наш мир для него закрыта навеки. Керит же в той битве потерял один глаз. Найти свою дочь верховный Крон так и не сумел, а младший брат не пожелал ему в том признаваться.
Только в одном месте Керит больше не мог появиться. Вокруг его бывшего дома выросла Неподвижная Межа. Видно, там Бост и спрятал прекрасную Крону Афиру, да и людские силы и мудрость были спрятаны там же. А чтобы прелестница не сбежала, её сторожат монстры и демоны, Бостовы слуги, что иногда выходят из застенок запертого леса.
Великая скорбь тогда одолела Сулаф. С тех пор у Богини больше не было сил даровать людям свет. Её младшей сестре пришлось прервать сон и ясный день стал сменяться тёмной ночью, а чёрный небосвод усеяли горькие материнские слёзы.
Только Керит всё не теряет надежды и каждую ночь просматривает землю уцелевшим оком, силясь всё-таки отыскать своё дитя.
— То есть, большая луна — это уцелевшее око Керита? — уточнил я, пристально глядя на Тири. Мы сидели под большим млисом [30] . Ветерок порой раздвигал кроны деревьев, открывая взору чистое звёздное небо.
— Да, так и есть, а рядом с уцелевшим оком сверкают осколки второго — повреждённого глаза, — прощебетала девица, указывая на две маленькие луны. — А звёзды на ночном небосводе — это слёзы Сулаф.
30
Млис — огромное дерево с жёлтой листвой.
— И что же, я теперь должен проникнуть в Крильис, перебить там всех монстров и освободить Афиру из заточения? — хмыкнул я.
— А ещё вернуть людям силу и мудрость, — игриво протянула Тири, глядя мне в глаза.
— А что это за сила такая?
— Если верить древним преданиям, то во времена вечного дня люди были очень сильными, как вы с друзьями. А ещё они умели летать, превращать камень
— А без Афиры силу можно вернуть?
— Как без Афиры? — немного смутилась Тири. — Ты что же, бросишь её там?
— А вдруг она и правда такая красивая, как ты говорила? Как же я тогда смогу устоять?..
Тири вдруг нахмурилась и отвернулась. Видно, шутку мою красавица не оценила, так что положение нужно было срочно спасать:
— Нет, — громко проговорил я. — Никуда я не пойду.
— Но как же?.. — Не поворачиваясь, бросила красотка.
— А вот так, — не дал я Тири закончить, привлекая её к себе. — Я свою Богиню уже нашёл и другой мне не нужно, — горячо прошептал я ей на ухо.
Тири просияла, но ничего не ответила. Лёгкий ночной ветерок разметал вверху листья, а луны на мгновенье осветили самую прекрасную улыбку на свете. Большие глаза лучились нежностью и теплом, мерное дыхание окатило жаром мою шею, а чувственные губы с каждым вздохом были всё ближе.
Только вот у Тири было своё чувство юмора. Я уже гадал, какие на вкус её губы, а она вдруг отстранилась, оставляя меня ни с чем.
— Тебя там, наверное, все уже обыскались, — весело прощебетала красотка, косясь на ворота в посёлок.
— Что?..
— Хочу танцевать, вот что, — захихикала Тири и вскочила на ноги.
Затем прелестница схватила меня за руки и заставила подняться следом. Задорную музыку флейты подхватили сладкоголосые парни и девушки, слов песни отсюда было не разобрать, певцов перекрикивали весёлые женские вопли и мужской бас от больших столов. Праздник в честь торрека был в самом разгаре.
— Но я по-вашему танцевать не умею? — попытался я увильнуть. Голова немного кружилась, местные выпивохи ещё вначале празднований умудрились влить в меня несколько кувшинов вина, потому-то мы с Тири и сбежали за частокол — не хватало ещё перебрать. Словом, кружиться в зажигательном танце мне было опасно.
— А ты тогда танцуй, как умеешь, — прощебетала Тири, держа меня за руки и начиная кружиться. — Ну давай, чего ты такой серьёзный, праздник ведь, — весело кричала красавица, пытаясь меня расшевелить.
— Ну хорошо, ты сама напросилась, — выкрикнул я в ответ и подхватил Тири на руки.
— Ой, ты что делаешь? Хи-хи! Стой, я же упаду, хи-хи! Стой, стой, хи-хи-хи!
— Не бойся, я тебя поймаю, — лукаво проговорил я, переставая кружиться. — Всегда.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Тири была легка, точно пёрышко. Нежные руки обнимали меня за шею, а упругая грудь вздымалась с каждым вздохом, забирая себе всё внимание. «Теперь не сбежишь» — думал я, пытаясь выплыть, не утонуть, захваченный ясными водами этих бархатных глаз и мечтая сейчас только лишь об этих чувственных сахарных губах. Тири уже не противилась, нежно прикоснулась ладошками к моим щекам, прильнула ещё ближе, ещё…
— Э-эм… так вот где вы спрятались. А я ищу вас, ищу… — внезапно раздался за спиной голос пьяного в стельку Краса.