Мемуары. 50 лет размышлений о политике
Шрифт:
Мне не хотелось утомлять читателя изложением содержания этих книг, которые в основном ценны не сами по себе, а благодаря конкретным исследованиям, на которые они опираются или которые вдохновили. Намечу лишь главные идеи этих моих курсов.
Начнем с самого понятия индустриального общества. Как известно, это выражение использовали Сен-Симон и Огюст Конт. В начале прошлого века люди, склонные к занятиям философией истории — а она была тогда в моде, задумывались о смысле и своеобразии общества, порожденного Французской революцией. Сен-Симон и его последователи дали интерпретацию Нового времени, которая обошла Европу и оказала на нее длительное влияние. Чертой, характеризующей современное общество, отныне признан индустриализм как система труда или производства. Управляющие индустриализма, банкиры, инженеры образуют правящий класс, тогда
Не будет ошибкой рассматривать Маркса как последователя Сен-Симона, вопреки гегельянскому языку, который он употребляет. И для него также гражданское общество, эквивалент индустриальной системы, является субстанциальной действительностью, а государство — лишь ее выражением. Конфликты внутри гражданского общества, именуемые классовой борьбой, становятся движущей силой исторического процесса, но, так же как в сенсимонизме, именно индустриальная система составляет костяк, или структуру всего сообщества. Только коренное преобразование индустриальной системы станет подлинной революцией, в отличие от кризиса, в его насильственной или ненасильственной формах, который затрагивает исключительно отправление государственной власти или судьбу ее представителей.
Обстоятельства побудили меня вернуться к понятию индустриального общества. Разумеется, в Советском Союзе принято называть социалистической существующую там общественную формацию и капиталистической — западную. Но эта антитеза основывается на следующем постулате: общественно-экономический строй определяется или характеризуется типом собственности на средства производства и способом получения прибавочной стоимости, а также способом регулирования, каковым является планирование либо рынок. Нисколько не ставя под сомнение правомерность антитезы «государственная собственность — частная собственность», я считал, что не менее законно сопоставлять индустриальные системы так называемых социалистических и капиталистических экономик. Понятие индустриального общества служило мне одновременно руководящей идеей и выводом из этого сравнительного исследования.
Хотя термин «индустриальное общество» стал общеупотребительным, о самом понятии — каким я пользовался в своих лекциях и каким оно вошло в повседневную речь — можно спорить. Выражение «индустриальное общество» обозначает абстракцию, концепт или идеальный тип. Необходимо выявить черты, которые определяют индустриальное общество и которые обнаруживаются равным образом в обществах, именуемых капиталистическими, и в так называемых социалистических. Именно определение индустриального общества как такового оправдывает — или не оправдывает — употребление понятия.
Я набросал определение, исходя из производственной единицы: индустриальным мы назовем общество, в котором типичную форму организации труда составляют крупные предприятия. Природа этих предприятий обусловливает отделение семьи от места (единицы) работы. Предприятие вводит не радикально новый, но более ярко выраженный тип разделения труда. К традиционному распределению людей между различными занятиями прибавляется техническое разделение труда. Предприятие предполагает некоторое накопление капитала, вытекающее из требований конкуренции. Организация и конкуренция делают необходимым экономический расчет. Наконец, расширение предприятий приводит к концентрации рабочих, что, в свою очередь, почти неизбежно влечет за собой трения между нанимателями и работниками и возникновение профсоюзов, способных, опираясь на многочисленность своих членов, вступать в дискуссии с руководством.
Во всех экономических системах должны выполняться некоторые функции: распределение коллективных ресурсов между разными профессиями, регулирование отношений между производителями. Пять характеристик, упомянутых мной для определения индустриального общества, оставляют в стороне две черты, отличающие социализм от капитализма, а именно собственность на орудия производства и плановое или рыночное регулирование
Историки описывают главные этапы процесса, который они называют промышленной революцией; что касается социологов начала XIX века, то они стояли над событиями. Я следовал линии Огюста Конта и постоянно испытывал искушение счесть применение науки в производстве (и вытекающий из этого рост производства) отличительной чертой нашей эпохи. (Хотя в своей пятой лекции я не делал упора на связи между наукой и производством, она подразумевалась в условиях деятельности предприятий, концентрации и рационального расчета.) Я подчеркивал также, во многих местах, преобладание индустриального духа, который проявляется не только в области, называемой теперь вторичным сектором (металлургия, автомобилестроение, вообще производство промышленных товаров). Огюст Конт предвидел, что сельское хозяйство будет так же индустриализовано, как промышленность в узком смысле слова.
В Советском Союзе ополчились против самого понятия, которое показалось несовместимым с их марксизмом. Отверг бы Маркс принцип сравнительного анализа? Никто не может сказать с уверенностью. Сам он в одном знаменитом тексте [174] говорит об универсальной значимости английского примера, а в других работах, напротив, высказывает предположение, что капиталистическое развитие, само по себе неизбежное для всего человечества, примет, вероятно, различные формы в зависимости от прошлого разных докапиталистических обществ. Кроме того, поскольку так называемая социалистическая революция произошла в стране со слабым уровнем развития капитализма, мне не кажется противным духу марксизма сравнивать аналогичные фазы советского и американского развития, причем фазы определяются исходя из объема производства на душу населения или из распределения рабочей силы между разными секторами.
174
Предисловие к «Капиталу».
В Советском Союзе считают иначе. Объединить социализм и капитализм в одной и той же категории или привязать их к одному и тому же типу — значит совершить преступление против марксизма. Между капитализмом и социализмом непременно должна зиять пропасть. Два строя не могут рассматриваться в одном плане, когда каждый имеет свои достоинства и недостатки. Согласно марксизму-ленинизму, социализм преодолевает противоречия капитализма и знаменует конец предыстории человечества, хотя в действительности советский социализм сегодня стремится догнать Соединенные Штаты, возглавляющие группу индустриально развитых стран.
Прочитанные в течение 1955/56 года «Восемнадцать лекций об индустриальном обществе» вышли в свет в 1962 году в книжной серии «Идеи» («Id'ees»), которую вел Франсуа Эрваль. Стенографические их записи с минимальными поправками вошли в серию «Сорбоннские лекции» и разошлись в нескольких тысячах экземпляров; [175] я не захотел выпустить книгой эти неотредактированные материалы. Я видел в них лишь набросок подлинной книги, которая трактовала бы одновременно в историческом и теоретическом плане темы «советизм — капитализм», «Маркс — Парето». Благодаря возникновению серии «Идеи» родилось временное, как мне тогда казалось, решение: выйдя в свет в дешевом издании, лекции могли быть затем переработаны в серьезный труд, о котором я продолжал мечтать.
175
Моя дочь Доминика Шнаппер внесла исправления и улучшила текст «Сорбоннских лекций».
Как всегда в подобных случаях, нежданный успех явился результатом стечения обстоятельств. Венгерская революция и речь Хрущева вызвали волну разочарований в коммунизме, выбросив на берег немало потерпевших крушение и ищущих новой идеологии. «Восемнадцать лекций» отчасти удовлетворили эту потребность. Нельзя сказать, чтобы они давали человеку предмет веры или глобальное в идение; но они проливали свет на наш однородный и в то же время расколотый мир. К моему великому удивлению, мне еще и теперь случается встретить интеллектуалов, иногда даже ученых, уверяющих меня, что эта брошюра на грани популяризации оказалась им очень полезной и многому их научила.