Мэн
Шрифт:
— Ты «свободный от детей»?
Мужчина поморщился.
— Тэсс, уволь меня от всех этих движений и сопротивлений, от «свободных от детей» и «добровольно бездетных». Дети — это элементарно выход из зоны моего комфорта, который для меня всегда должен быть очень сильно мотивирован. Очень.
Пассажирка потёрла пальцами подбородок.
— Но ты же не стерилизовал себя, значит, можешь передумать.
— Вряд ли. Я говорю это затем, чтобы ты сразу настраивалась, что, возможно, я не захочу иметь детей никогда.
Наконец девушка заволновалась.
— Это очень плохо, — недовольно поджала она
— Я предупреждал, что со мной не будет легко.
— А как же я? Что ты предложишь мне? — в искреннем недоумении захлопала она глазами.
— Но ты же сказала, что настроена на карьеру.
— Ах, вот оно что! — хлопнула себя по коленкам Тэсс. — Я сказала, что настроена не на карьеру, а на учебу, а ты уже сразу ухватился за это! Молодец! Нечего сказать! В жизни, разумеется, я хочу иметь детей. Да! Я женщина, а не табуретка.
— Значит, я тебя неправильно понял, — мужчина выглядел целиком и полностью довольным ходом беседы.
— Нет. Ты поленился разобраться в ситуации и поспешил истолковать её себе на пользу.
— Тэсс, я посчитал, что должен тебя предупредить как можно раньше, но предлагаю сейчас не концентрировать внимание на этом вопросе, а поговорить, когда ты захочешь ребёнка. Если, конечно, захочешь.
— Или до того момента, когда я случайно забеременею.
Вот теперь пришла очередь мужчины подпрыгнуть на месте.
— Но ты же гинеколог! — уже и он пошёл на повышение децибелов, посматривая на дорогу, хоть ты была сейчас не очень загружена. — Оградить женщину от нежелательной беременности — это твой хлеб. Ты должна быть профессионалом!
— Хорошо устроился! — Тэсс с негодованием отвернулась к окну. Она уже начала жалеть, что вовремя выпила этот Дюфастон. Вчера у неё месячные закончились, и сегодня она одна из самых «безопасных» женщин в мире. Ей захотелось, чтобы у неё сейчас же, вот в этот самый момент фоллитропин с лютропином вызвали взрыв эстрогенов в организме, и началась овуляция. С каким стопроцентным садизмом в голосе через пару месяцев она «обрадовала» бы мистера Дексена и произнесла медленно и отчетливо, по слогам, прямо в его красивое лицо: «У нас будет ребёнок» и полюбовалась на реакцию.
— Я не устраивался. Я пока о самой контрацепции речь не веду. Не исключено, что предохраняться придётся именно мне. Я не бегу от ответственности, но всё-таки ты гинеколог и этого не отменить.
— Нет, отменить! — резко развернулась доктор Полл. Она уже почти кричала. — Забудь про это вообще! Прежде всего, я — женщина, понятно? И я требую своё право на ребёнка. — Она понимала, что говорит что-то не то и не туда завела этот спор, но разобраться по ходу дела не могла — мешали эти грёбанные эмоции. Они так и кипели.
— Потом поговорим, — мягко закончил разговор Андрей.
Тэсс стиснула губы и с осуждением покачала головой.
— Мне очень обидно, что ты не хочешь ребёнка, которого могу родить тебе я. К тому же, ты не хочешь ещё и своего ребёнка, свою плоть и кровь.
— Я не чувствую недостатка в своей плоти и крови. Мне моей вполне хватает. У меня нормальный рост и телосложение. Зачем мне ещё?
Констанция
— Ты такой болван, Андрей Дексен! — бросила она мужчине и отвернулась к окну теперь уже, судя по всему, надолго.
В машине воцарилось молчание.
«Кажется, завелась», — мысленно потирал руки Андрей.
«Что-то я совсем не то наговорила», — Тэсс нахмурилась, после чего и вовсе нахохлилась как воробей и опять отвернулась в окно.
А в это время на своём самом быстром седане планеты под музыку Эда Ширана они проносились мимо пейзажей средней части восточного побережья США. Вдоль дороги стеной стояли невысокие лиственные леса, которые след за штатом Мэн, где уже всё облетело, оделись в то самое, захватывающее дух разнообразие красок и оттенков. Золотисто-жёлтые берёзы и осины особенно радовали глаз, когда их перемежали изумрудные ухоженные поля для гольфа, ярко зелёные пастбища и взошедшие озимые крупных богатых ферм средней полосы. Почти каждое из хозяйств имело где-нибудь на съезде свою торговую точку. У одной из них Тэсс попросила остановить, и пока Андрей ходил вдоль обочины, курил и разговаривал по телефону, сбегала, купила килограмм яблок. А чуть позже мужчина остановился сам возле небольшой палатки с зеленью и вернулся с несколькими пучками базилика и орегано.
Иногда природные участки сменяли промышленные зоны или окраины небольших городов. Мимо проносились какие-то склады, цеха, огромные гипермаркеты со своими гиперстоянками, небольшие магазинчики на окраинах поселений.
Остановившись на заправке в городе Worcester, парочка зашла в Starbucks выпить кофе. Недалеко от них сидела семья с тремя маленькими ребятишками: двумя девочками и мальчиком. Тэсс демонстративно рассматривала их, умильно улыбалась, и после того как одному из них помахала рукой, зыркнула на Андрея.
Тот только закатил глаза.
В городе Portsmouth местный аэропорт стоит прямо возле шоссе, в которое упирается его взлётная полоса. Парочке посчастливилось увидеть взлетающий лайнер довольно внушительных размеров. Было даже немного страшновато наблюдать, как он разгоняется и несётся прямо на них, а потом в последний момент отрывается от земли и взмывает в воздух.
— Что ты сейчас читаешь? — немного отойдя от душещипательного вопроса размножения, поинтересовалась пассажирка. Из всей их полемики она почему-то сделала только один единственный вывод: Андрей будет потрясающим отцом. Этот прогноз как-то так помимо её воли поселился в голове, и она сама даже не знала: почему. С чего он взялся. Может, в ней говорило упрямство, может, она не услышала от мужчины ничего серьёзного, или даже трагичного, что подкрепило бы его убеждения, а может и то и другое, но мисс Полл и успокоилась, и завелась одновременно.
«Когда-нибудь обязательно рожу от него ребёнка. Вот прямо обязательно! И мистер Дексен может поцеловать меня в зад».
— Меркантилизм древнего Рима, — ответил между тем будущий отец.
— А это чьё?
— Одного историка-экономиста. Его имя тебе ни о чём не скажет.
— А у тебя есть любимые авторы в экономике?
— Разумеется. Солоу, Удзава, Чарлтон.
Девушка закусила уголок губы — в её интонациях сквозило не только необходимость удовлетворить любопытство, но и желание подразнить.