Мэн
Шрифт:
Тэсс молчала, поэтому Андрей продолжил уже тоном попроще:
— Поверь, тем людям, которые будут на вечере, у меня уже нет ни нужды, ни желания что-то доказывать … или демонстрировать. Я уже давно это сделал и совершенно другими способами. Я хочу, чтобы ты была со мной, здесь, — стукнул он прямым средним пальцем в поверхность стола. — И была такой, какой нравишься мне и только мне. Всё. Это можно устроить?
— Можно. И, конечно же, мне не нужна стоимость каких-то там вещей — я деньги другим способом зарабатываю.
Он недовольно скривился.
— А причём здесь розочки? — сдвинула брови гостья.
— Что, прости?
— Я спросила про розочки, — кивнула девушка на пирожные. — Ты сказал, что хотел поговорить
— Их приготовила повар, которую Элтон нанял к празднику.
— А в Нью-Йорке ты часто закатываешь вечеринки?
И дальше речь зашла о городе, с которым оба собеседника были очень хорошо знакомы, а потом пошла и ещё дальше.
Солнце пригревало девушке спину. Волосы быстро досохли, чай согрел изнутри, «могильные плиты» оказались вполне себе вкусными, и даже ничуть не хуже розочек. Кстати, этот чайный букет имел какой-то экзотический аромат, отгадать который Тэсс даже и не пыталась. Вспоминались там всякие бергамоты, саусепы или личи, но, понятное дело, здесь присутствовало нечто другое.
Конечно же, беседовать и думать одновременно у гостьи не получалось опять. С этим она смирилась. Но всё-таки сквозь запал общения и перебрасывания фразами из её нутра к мозгам пробилось некое расслабленное чувство превосходства над ожиданиями. Мужчина напротив продолжал давать ей больше, чем то, о чём что она могла себе вообразить.
Разговор напоминал маленькие прыжки с парашюта — каждый его ответ — и у неё кратковременно слегка захватывает дух. А потом и мозги. Она молчит, не в силах выдавить ни звука. Дошло до того, что в один из моментов ей захотелось его или убить, или сожрать. Такого вот всего из себя умного, интересного, красивого, сложного, плохого, свободного, отвратительного, влюблённого, гостеприимного и офигенно крутого.
Она поняла, что хочет его. Всего. Но всё было не так просто. Тэсс представила, что всего час назад они могли заняться сексом или в самой ванной, или же в спальне. Ни там, ни там их никто бы не побеспокоил. Её всю передёрнуло. Банальный секс в ванной — самая плохая идея за всю историю плохих идей. Всё это казалось каким-то обычно-скучным для этого человека.
Констанция вспомнила, как танцевала с ним медленный танец в «El coyote» и взахлёб возмущалась его надеждами, что будет пытаться ему понравиться.
«Дура, — от злости на себя её аж замутило. — Боже мой, какая же я дура!»
Гостья сидела и вспоминала, как мужчины покоряют женщин красивыми жестами, цветами, подарками, не забыла и про Адама с его романтическим признанием в любви на камне на берегу моря.
«Боже», — от банальности и ожидаемости, от скудности фантазии и порывов души ей сделалось обидно за себя, за то, что её не отвратило от этого ещё тогда, на камне.
Сейчас перед ней сидел человек явно из другого мира. Вселенной. Где нет места банальности и посредственности, где прямолинейность, примитивность и элементарность бывают посложнее мудрости, а мудрость проста как очевидность; где сила и слабость, ум и глупость, гениальность и безумие относительны, неоднозначны и взаимозаменяемы; где люди не только смотрят, но и видят; где угол кругозора гораздо шире угла обзора, поэтому становится ясным и понятным даже то, что находится чуть дальше твоего собственного носа.
У девушки будто открывались глаза. Распахивалась душа. То, что раньше она только лишь чувствовала, о чем догадывалась, подумывала, Андрей легко и просто облекал в фразы, и очень ясно, доступно и вполне себе спокойно объяснял.
Если до этого Тэсс понимала, что её от этого человека уже не оторвать, то теперь наглядно увидела: почему.
А мужчина в это время неспешно беседовал, пил свой чай и наслаждался. Первое, о чём он думал, находясь рядом с этой девушкой, так это о здоровье. Её искренность, открытость, естественность, готовность учиться, а не необходимость преподавать; её погружение в
Он облокотился обеими руками о стол и, сложив кисти в замок, закусил костяшку указательного пальца.
Он её хотел. Сильно. Её тело, её кожу, губы, груди, райское лоно. Но кроме этого, Андрей чувствовал, что девушка напротив делает с ним нечто-то такое, чему нет названия вообще. Если бы речь шла о банальной любви, он бы это быстро понял. Проанализировал. Но тут свои метаморфозы рядом с ней, мужчина сравнил бы скорее с антидепрессантом. Она какой-то эйфорией взрывала ему нутро. Проявляла свою коронную, очаровательную непосредственность, и его начинал восхищать весь этот чёртов говённый мир вокруг. Она улыбалась, и окружающие предметы окрашивались в яркие, пёстрые цвета и хотелось обнять Землю. Когда она постеснялась принюхаться к чаю, хотя невооруженным глазом было заметно, что ей так и хочется нырнуть в свою чашку, Андрей захотелось схватить её в охапку и затискать, защекотать до полуобморочного состояния.
Из всего этого, мужчина делал один единственный вывод, что он избранный. Ему чертовски повезло.
И тут перед ним встал вопрос жизни и смерти: почему такой уникальный случай произошёл именно с ним. Его бы устроила и обычная любовь, которой можно какое-то время наслаждаться, а потом потерять. Почему, собственно, нет? Но такую как Констанция терять нельзя. Это преступление. И в первую очередь, против себя. А как её, спрашивается, удержать такому как он? Об это пока думать Андрей даже не пытался, точно зная, что ответа не найдёт. Всё это покажет время.
Ну, да как бы там ни было, отказываться от этого он тоже не собирался. Просто не мог.
Кстати, о времени. Пока влюблённые сидели и болтали, в их мире, ограниченном столиком, оно установилось своё, отдельное. Там за границами их «пузыря» ходили люди. Туда-сюда сновал Элтон. Один раз он подошёл по поводу подсветки в подвалах. А потом пару раз подходил, как поняла Тэсс, начальник охраны и доложил, что кто-то из коренных жителей на празднике Тунца, о котором она, кстати, уже и забыла, поймал-таки этого самого «Тунца», поэтому рыбалка там уже сворачивается, и они чуть раньше отправляются восстанавливать ограждение. Один раз Тэсс позвонила мама, поскольку Дэни, скорее всего, телефон отключил. Там жизнь шла своим чередом, а здесь — своим.
Констанция с удовольствием замечала, что не только её, но и Андрея все эти вмешательства раздражают. Она не стала звонить Дэни, который сейчас, скорее всего, злой как чёрт, что от него «ушёл» «Тунец», но и мистер Дексен, когда зазвонил его новенький айфон, не глядя на экран, сбросил вызов и положил на стол рядом.
Во время рассказа Констанции о том, как Макс учил её собирать берёзовый сок, с переднего двора послышались голоса, и из-за угла дома выбежала Джокаста.
— Привет, — подбежала девчушка и, тут же протянув руку к столу, схватила один из могильных крестов. — Вы обсохли? Молодцы. А там один мужик такую рыбину поймал, — показала она руками футов восемь. — Оу, тебе идёт, — окинула взглядом на Тэсс своё платье. — Ты уже поменял аппарат? — взялась она рукой за айфон брата, и тот тут же легонько шлёпнул её по тыльной стороне ладони, а аппарат спрятал в карман от греха подальше. — Ауч! — зло зыркнула девчушка, но тут же подобрела. — Она останется обедать? — спросила она у брата и указала печенюшкой на гостью.