Ментовские оборотни
Шрифт:
– Что такое? – спросил я у него. – Ты с ума сошел?
– Стойте спокойно, Евгений Иванович, – посоветовал Никита. – Так будет лучше.
Он так говорил, как будто был мне лучшим другом и не желал мне зла.
А далеко у него за спиной тем временем появился Тропинин. Он ковылял в нашу сторону, и я только теперь понял, что Никита наверняка сообщил Тропинину о том, что я здесь появился, и задачей этого парнишки с пистолетом было не убить меня, а задержать, не дать возможности мне скрыться, и покуда мы с ним здесь точили лясы, Тропинин успел
Никита пока еще Тропинина не видел, и у меня оставалась минута или даже меньше на то, чтобы попробовать вырваться из этой западни.
– Уж лучше тогда пойдем в машину, – сказал я примирительно Никите. – Ты не против?
Я старательно демонстрировал ему, что буду делать только то, что будет им одобрено.
Но теперь он колебался. Когда он меня заманивал в машину и мы оба еще делали вид, что ничего серьезного не происходит, сомнений у него не было. А теперь, когда сброшены маски, ему уже все видится иначе.
– Здесь открытое место, – сказал я. – Так и будем стоять с тобой, как два дурака?
Скоро люди тут появятся, он и сам это понимал.
И он задумался.
А Тропинин был все ближе.
Но Никита все еще его не видел.
– Пойдем? – предложил я и качнул рукой, указывая направление.
Платформа была приподнята над землей не меньше чем на полтора метра, и спуститься с нее можно было по лестнице метрах в тридцати от нас, но я не хотел идти до лестницы, а хотел прыгнуть с платформы, потому что в таком случае и Никита будет прыгать тоже, а в прыжке какой же из него боец? Тут внимание его будет рассеяно, тут ему уже из своего пистолетика пулять не так сподручно.
Я сделал осторожный шаг к краю платформы и снова спросил:
– Пойдем?
Никита не возражал. Пистолет держал в опущенной руке.
– Я первый? – спросил я, уже видя, как близко этот чертов Тропинин.
Никита промолчал.
Я прыгнул.
– Никита! – раздался голос Тропинина.
Никита заполошенно оглянулся на крик.
Я бросился прочь от платформы.
– Стой! – крикнул мне вслед Никита. – Стреляю!
Этот крик только добавил мне энтузиазма, и я припустил так, будто впереди меня ждала как минимум золотая олимпийская медаль. Только это был фальстарт. И попытку мне не засчитали. Из кустов навстречу мне внезапно шагнул вихрастый опер Миша, и я ни удивиться его ненужному появлению не успел, ни испугаться, потому как буквально налетел на его кирпичеобразный кулак и кувыркнулся в траву, ничего не видя из-за залившей мои глаза крови. В следующее мгновение оказавшийся нестерпимо тяжелым Миша оседлал меня, вывернул мне больно руки и тренированно защелкнул на моих запястьях наручники.
После этого он у меня спросил:
– Может быть, вам надо вызвать вашего адвоката?
Издевался, гад.
Втроем они заволокли меня в кусты и бросили в траву лицом. Я слышал, как Никита сказал Тропинину с сочувствием в голосе:
– Ого, как он вас, Александр Борисович!
–
Вспомнив о былых обидах, он подошел и врезал мне ногой по ребрам. Я взвыл. Ему понравилось, и он еще поупражнялся. Было очень больно.
– Наталью нашли? – спросил Никита.
– Нет.
– Куда же он ее подевал? – удивился Никита.
Он наклонился надо мной.
– Евгений Иванович! Наталья вам зачем?
Я только скрипнул зубами в ответ. Никита тяжело вздохнул, но бить не стал.
– Что делать будем? – спросил он у Тропинина.
– Сейчас определимся, – ответил тот. – Электричка – когда?
– Через пятьдесят минут примерно, – повторил мое вранье Никита.
– Пятьдесят – это хорошо, – оценил Тропинин.
Здесь долго еще никто не появится, и время, следовательно, есть.
– Ты присмотри за ним, – сказал Тропинин. – А мы с Михаилом пока определимся, что к чему.
Они вдвоем с вихрастым Мишей отошли в сторонку, но встали так, чтобы нас с Никитой видеть.
– Они же тебя убьют, дурачок, – сказал я Никите. – Им с тобой делиться смысла нет.
Это я от отчаяния так заголосил. Я в наручниках, их трое, и вокруг никого, так что у меня нет шансов. Разве что попробовать столкнуть их лбами. Даже не столкнуть, а посеять зерна сомнения. Бессмысленно и безнадежно, конечно, но очень уж жить хочется. До последнего цепляешься. Но я Никиту не пронял. Он вообще никак не отреагировал на мои слова.
– Посмотри на них! – продолжал я обрабатывать Никиту. – Они же прикидывают, что с тобою делать. Какие у них тайны от тебя могут быть?
Никита на меня посмотрел так, что казалось: еще немного – и он ответит мне презрительным плевком. Ну почему я у этого сосунка вызывал столь стойкую неприязнь? Только потому, что встал на их пути? В общем, можно допустить. Когда ты вроде бы держал в руках миллион долларов и вдруг кто-то тебя таких деньжищ лишил – тут ненависть вскипит такая, что мало не покажется. Я бы тоже сердился, а как же!
– А Наталья у меня, – сказал я. – И черта лысого вы до нее доберетесь. Проворонили вы ее. Лопухнулись. Но если хочешь, мы с тобой можем договориться. Только ты и я. Без них, – я указал глазами на совещающуюся в отдалении парочку. – Ты меня от этих гестаповцев избавишь, а я тебе помогу денег заработать.
– Заработать – как? – без заинтересованности осведомился Никита.
– Наталья! – сказал я. – У нее ведь деньги! Она наследница, ты ведь в курсе…
– Вот я не пойму, – сказал Никита, хмурясь. – Вы это все всерьез? Или прикалываетесь просто?
– Всерьез, конечно.
– Хотите на Наталье денег заработать?
– Ну да! – не стал я разубеждать Никиту. – А ты не хочешь разве? Я просто проворнее вас оказался, а так нам с вами об одном и том же мечтается, согласись.