Ментовские оборотни
Шрифт:
Илья тут же исчез, успев многозначительно сказать мне на прощание, что я знаю, где его искать в случае чего, и я сделал вывод, что правильно понял, как зовут его «дело».
Меня маленькая Катя встретила ожидаемым возгласом «папа!». Я не стал ее разубеждать и даже поцеловал по-отечески. После этого Катя и Тропинина тоже признала папой. Я теперь знал, в чем причина столь странного поведения несчастной девочки. И когда «жена» Тропинина вышла к нам и несмело нас приветствовала, я тоже знал, почему она ведет себя именно так, а не как-то иначе.
– Вы из какого города, если не секрет? – спросил я.
Наталья испуганно взглянула на меня и тут же посмотрела на Тропинина, будто прося у него совета и защиты.
– Он все знает, – просто сказал Тропинин.
Тогда Наталья ответила несмело:
– Мы из Челябинска.
Вот так далеко их с дочкой увезли от родных мест. И спрятали даже не в многомиллионной Москве, где так легко затеряться, а вообще в лесной глуши, где сосед от соседа прячется за высоким забором и большинство друг друга вообще не знают.
– Ты собери нам чего-нибудь на стол, Наталья, – попросил Тропинин, и по интонации можно было понять, что действительно они никакие не супруги.
Наталья с готовностью кивнула и умчалась. Тропинин посмотрел на меня значительно и попросил:
– При ней не надо говорить о том, что там у вас случилось. Она и без того уже страху натерпелась, поверьте мне.
– Хорошо, – сказал я.
Маленькая Катька в это время крутилась вокруг нас, и ей дела не было до этих взрослых страстей. Она, в отличие от матери, наверняка даже себе не представляла, зачем они переселились из далекого Челябинска в этот дивный лес и какие такие опасности подстерегали их с мамой в том городе.
– Это чужой дом, – сказал Тропинин. – На милицейскую зарплату такой не построишь, сами понимаете. Ну, считайте, что надежные люди, которым мы доверяем, пустили нас пожить на время, – улыбнулся он скупой улыбкой. – А этот Жорик невесть что вообразил. И про нас… Решил, наверное, что мы какие-то новые хозяева… И про себя решил… Что он тут такой хозяин – главнее всех остальных… Обычное дело: заявился к нам, пальцы веером, а мы же вся из себя семья такая тихая и положительная… Тише воды, ниже травы. И наша эта робость его, наверное, и спровоцировала. Он стал нам предлагать участок продать. И покупатели у него вроде намечались. В общем, прессовал нас, как хотел, и вся наша конспирация летела к черту. Тогда мы и решили его пугнуть.
При этих словах Тропинин посмотрел на меня выразительно, и я все в его глазах прочитал и обо всем догадался.
– Подброс пистолета! – осенило меня.
Он кивнул, вознаграждая меня за догадливость, и сказал:
– Вы простите, что мы тогда вам всего не сказали. Надеялись по-тихому проблему разрешить. Мы ведь даже в местный ОВД не обращались, как вы теперь понимаете. С единственной целью – чтобы
Тропинин перехватил мой взгляд и тут же пояснил мотивы столь странного поступка:
– А куда бы мы его дели, этого Жорика? В подвале своего дома закрыли? – он усмехнулся невесело. – Так это подсудное дело. За это взгреют так, что мало не покажется. Да мы, честно говоря, думали, что подействует. Что Жорж испугается и затихнет. А эта сволочь вдруг стала бузить и все нам испоганила.
– И что теперь? – спросил я. – Будете перебираться в какое-то другое место?
– Не все так просто, – вздохнул Тропинин. – Для нас даже сама процедура переезда – это целая куча проблем и множество опасностей. А самое главное – нам ехать некуда. Программа защиты свидетелей – это ведь оно только звучит так красиво. Те, кто не в курсе, думают, что это как на Западе. Укрываемому лицу делают новые документы, новую внешность, покупают ему новый дом где-нибудь в спокойном месте. Вот вы лично в такое счастье верите, Евгений Иванович?
– Чтобы и у нас такое? Верится с трудом, – признался я. – Все-таки у нас не Запад, слава богу.
– То-то и оно, – кивнул с печальным видом Тропинин. – У нас вся эта программа – сплошная фикция. Денег нет, людей нет, и все в итоге сводится к тому, что прячемся где-нибудь у знакомых, где нас на время приютили. Нам сейчас и ехать некуда, если честно. Одна надежда на подполковника этого… Который Жоржа сегодня увез. Надеюсь, Жорж теперь закрыт надежно. И его супругу подполковник пообещал пока попридержать… До выяснения обстоятельств якобы… И это означает передышку. Мы сможем тут какое-то время побыть.
– А дальше?
Тропинин в ответ только развел руками, давая понять, что даже не представляет себе, как может сложиться дальнейшая судьба опекаемой им женщины. И только теперь я осознал масштабы лежащей на нем ответственности. Ему доверили две чужие жизни – Натальи и ее дочурки Кати, – дали в помощь Никиту, который внешне сам еще был ребенок ребенком, но зато не дали ни денег, ни адреса, где можно было бы укрыться, и Тропинин должен был на собственный страх и риск эту совершенно беспомощную и целиком от него зависевшую парочку оберегать.
Я посмотрел на молчавшего все это время Никиту и спросил у него с доброй улыбкой взрослого дяди:
– Так сколько тебе все-таки годиков, сынок?
– Двадцать, – ответил он и сильно покраснел, как будто только что соврал и теперь боялся быть уличенным в обмане.
– Ого! – непритворно изумился я.
– На самом деле Никита оказался настоящей находкой, – признался Тропинин. – Армия у человека за плечами, срочную отслужил, а на вид ему семнадцать с хвостиком. Так что он вроде как мой сын, и никто не догадывается, что он на службе.