Меня не видно изнутри
Шрифт:
Набив щёки сладким, Никки тут же забыла о недовольстве и переключилась на Рема.
– Тьфу ты…
Север раздал пакеты и потянулся за сигаретой. Уже зажав фильтр губами, он вспомнил, что в очереди курить нельзя, и выругался, пряча сигарету обратно в пачку.
– Туда с едой тоже не пускают, кстати, – он ткнул узловатым пальцем в сторону таблички с правилами посещения, где красовался зачёркнутый гамбургер, но друзья были заняты хот-догами, и никто ему не ответил.
Север сунул руки в карманы и прислонился к ограждению.
– Так. Если Фрэдди сейчас не появится, я второй раз на колесо не пойду, – заявила Ди.
– Да вон он идёт. Хах, опять в любимой цветовой гамме.
Со стороны продуктовых палаток, откуда пришёл Север, прогулочным шагом приближался миловидный парень. Чем была так примечательна его любимая цветовая гамма, я так и не поняла. Фрэдди был в длинной темно-фиолетовой клетчатой рубашке, выправленной из чёрных узких джинсов, и кислотно-зелёных кедах. На этом отличительные черты заканчивались.
Заметив нас, Фрэдди ускорил шаг. Его широкая улыбка – не такая клоунская как у Рема, а открытая и лучащаяся светом, показалась прежде, чем удалось рассмотреть лицо.
– Добрый вечер всем. Ри, наконец-то! – фиолетовое пятно мелькнуло в сторону Марго.
«Ри»? Ни разу не слышала, чтоб Марго так кто-то звал.
Обняв его, она небрежно потрепала друга по вихрастым пепельным волосам.
– А ты вырос, Фрэдди!
– А ты отлично выглядишь. Как и всегда.
Фрэдди чмокнул её в щёку и перевёл взгляд на меня – я подняла ладонь.
– Привет.
Это я сказала?! Уже второй раз за день здороваюсь первая.
Марго хотела было меня представить, но Фрэдди её вежливо опередил:
– Здравствуй, Алекс. Я о тебе слышал.
Когда это он успел?
По американской горке с адским грохотом пронёсся состав вагончиков – жуткие крики посетителей, напоминающие сводный хор Судного дня, не дали мне произнести ни слова. Фрэдди приблизился. И хотя вокруг было темно, а парк освещали только редкие цветные блики, я ясно разглядела его тёплые хвойно-зелёные глаза.
Хотелось верить, что Фрэдди не мог так же легко разглядеть меня – щёки предательски пылали. Фрэдди был симпатичным, но не сногсшибательным, и беспричинное волнение изрядно раздражало. Помалкивая, ребята с интересом наблюдали за нашим знакомством.
– Значит, ты Фрэдди? Я уже виделась с твоей мамой – мы с Марго ходили за хлебом.
Какая интересная история, Алекс…
Он собирался кивнуть, но передумал.
– Мама назвала меня Меркурий, но я терпеть не могу своё имя. – А вот и Меркурий. – Ребята зовут меня Фрэдди.
– В честь Фредди Крюгера? – я старалась не смеяться, но хохоток вырвался сам собой.
Он коротко улыбнулся
– В честь Фредди Меркьюри. Я люблю «Queen»… И мне так нравится больше.
– М-м… А-а… Мне тоже.
Во рту пересохло.
Фрэдди смотрел на меня, я – на него, ребята – на нас обоих. Сверкая нимбом вокруг его головы, колесо обозрения вращалось неповоротливо и грузно, точно мешало цемент. Возгласы посетителей доносились до меня далёким эхом, и даже музыка казалась приглушённой. Чтобы заполнить неловкую паузу, я отняла у Марго свою газировку и крепко ухватила трубочку губами. Ледяной напиток тут же отморозил мне мозг.
От глубокой криоконсервации мои внутренности спасла Вероника, потащив упирающегося Севера к освободившейся кабинке. Выставив «фак» под ироничное улюлюканье друзей, он согнулся как Гэндальф под потолком хоббичьей норы, чтобы пробраться внутрь низкой люльки. Пока они с Никки препирались, кто где сядет, следом увязался Рем. Никки усадила Рема рядом, а Севера выпихнула напротив. Он засел в углу со стоическим видом, будто готовился к долгой пытке. Дверца с грохотом захлопнулась перед его мученическим лицом.
Не успев даже разместиться в следующей кабинке. Марк и Шейла опять слиплись друг с другом. Под немым давлением ожидающего контролёра, Диана с мольбой взглянула на Марго:
– Ничего, если я пойду с вами? А то меня стошнит, и впервые не из-за высоты.
Даже голос её зазвучал громче. Рассмеявшись, Марго мягко погладила Ди по плечу.
– Спрашиваешь еще. Солнышко, спрячь газировку, – эта фраза была адресована мне.
Тревога промаршировала по моему желудку. Я взглянула на картонный стаканчик.
– Что? В смысле «спрятать»? Как? Куда спрятать?
– Давай помогу, – Фрэдди бережно коснулся моих пальцев и забрал газировку.
Руки у него были тёплые и нежные.
Прикосновения всегда действовали на меня сильно, а теперь и вовсе превратились во что-то невообразимое. Я не могла пошевелиться. Мурашки завоевали всё тело, а сердце отплясывало ирландские танцы. Пытаясь понять, отчего возникло такое замешательство, Фрэдди внимательно изучил моё лицо, но Диана подтолкнула нас обоих в спину:
– Идём, а то всё укатится к чертям.
Я что-то благодарно промычала. Мы запрыгнули в шатающуюся кабинку. Фрэдди и Диана сели напротив нас с Марго. Как Фрэдди пробрался внутрь с газировкой – понять я не могла. Прятать её было негде. Фокусник, не иначе.
Вернув мне стакан, Фрэдди подмигнул. Я ему дежурно улыбнулась и отвернулась в надежде, что наконец перестану краснеть. Тело в подробностях помнило нежное прикосновение его пальцев и раз за разом пропускало по нервам отголоски возбуждения. Кабинка, покачиваясь, набирала высоту. Я сосредоточилась на вращающемся механизме, что приводил конструкцию в движение, но вскоре обзор заслонила боковина кабинки, и на виду остался только Атермонт.