Меня зовут Арам
Шрифт:
— Поддай ему пятками, — сказал Мурад. — Чего ты ждешь? Мы должны вернуть его на место, пока народ не повысыпал из домов.
Я ударил коня пятками в бока. Он опять, как и у Мурада, стал на дыбы и всхрапнул. Потом пустился вскачь. Я не знал, что мне делать. Вместо того чтобы скакать по полю к оросительной канаве, конь устремился через дорогу к винограднику Тиграна Халабяна и запрыгал через кусты винограда. Он успел перепрыгнуть в полдюжины кустов, когда я упал. Потом он поскакал куда-то дальше.
Прибежал кузен Мурад.
— За тебя я не боюсь, —
Я побежал по дороге, а кузен Мурад через поле в оросительной канаве.
Ему понадобилось с полчаса, чтобы найти коня и привести его обратно.
— Скорей, — сказал он, — садись. Весь свет уже на ногах.
— Что же нам теперь делать? — говорю я.
— Ну, — сказал он, — одно из двух: или нужно отвести его на место, или спрятать где-где-нибудьдо завтрашнего утра.
Сказано это было без особого беспокойства, и я понял, что лошадь он спрячет, а не отведет на место. Во всяком случае, не сейчас.
— А где мы ее спрячем?
— Я знаю одно место.
— Давно ты украл эту лошадь?
Меня вдруг осенило, что он уже давно разъезжает верном по утрам и сегодня заехал за мной только потому, что знал, до чего мне хочется покататься.
— Кто говорит, что я украл?
— Ну, а все-таки, когда ты начал ездить верхом по утрам?
— Сегодня в первый раз.
— Это правда?
— Конечно, нет, — сказал он. — Но если мы попадемся, ты должен так говорить. Я вовсе не хочу, чтобы мы с тобой оба оказались лгунами. Тебе известно только то, что мы начали ездить сегодня утром.
— Ладно, — сказал я.
Мы потихоньку отвели коня в сарай на одном заброшенном винограднике, который когда-то был гордостью фермера по фамилии Фетваджян. В сарае было немного овса и люцерны.
Оттуда мы пешком отправились домой.
— Нелегко было, — сказал мой кузен, — так сразу приручить эту лошадь. Сперва она все хотела побегать на свободе, но, как я тебе уже говорил, я знаю секрет, как с ними обращаться. Я могу сделать так, что она захочет делать все, что мне надо. Лошади меня понимают.
— Как это у тебя получается?
— А у меня с ними общий язык.
— Хорошо, а он какой, этот язык?
— Простой и честный, — сказал он.
— Так вот, — говорю я, — я тоже хочу знать, как найти общий язык с лошадьми.
— Ты еще маленький, — сказал он. — Когда тебе будет тринадцать, ты узнаешь, как это делается.
Я пришел домой и с аппетитом позавтракал.
Днем мой дядя Хосров зашел к нам выпить кофе и выкурить сигарету. Он сидел в гостиной, потягивая кофе, покуривая сигарету и вспоминал нашу старую родину. Потом пришел новый гость, фермер по имени Джон Байро, ассириец, который от тоски одиночества выучился говорить по-армянски. Моя мать поднесла одинокому гостю кофе и табаку, он свернул сигарету, закурил, попил кофе и наконец, печально вздыхая, сказал:
— Моя белая лошадь, которую угнали прошлый
— Вздор, не беда! Не обращайте внимания! Что значит потерять какую-то лошадь? Ведь мы все потеряли родину! Что вы тут плачетесь по поводу лошади!
— Хорошо вам говорить, городскому жителю, — сказал Джон Байро, — а как быть мне с моим шарабаном? Что толку от шарабана без лошади?
— Не обращайте внимания! — орал дядя Хосров.
— Я прошел пешком десять миль, чтобы добраться сюда, — сказал Джон Байро.
— На то у вас ноги! — кричал дядя Хосров.
— Левая нога у меня больная.
— Не обращайте внимания!
— Лошадь стоила мне шестьдесят долларов, — сказал фермер.
— Плевать мне на деньги, — сказал дядя Хосров.
Он встал и гордо вышел, хлопнув дверью.
Мама стала объяснять.
— У него такое нежное сердце, — сказала она. — Это просто оттого, что у него тоска по родине, а сам он такой большой мужчина.
Фермер ушел, а я побежал со всех ног к моему кузену Мураду.
Он сидел под персиковым деревом, пробуя выправить поврежденное крыло у молодой малиновки, которая не могла летать. Он о чем-то разговаривал с птицей.
— Что случилось? — спросил он.
— Фермер, Джон Байро, — сказал я. — Он пришел к нам в гости. Ему нужна его лошадь. Ты держишь ее целый месяц. Ты должен мне обещать, что не отдашь ее обратно, пока я не выучусь ездить верхом.
— Тебе понадобится целый год, чтобы выучиться.
— А почему бы нам не продержать ее год? Мурад вскочил на ноги.
— Что? — зарычал он. — Ты хочешь, чтобы один из семейства Гарогланянов стал вором? Лошадь нужно вернуть ее законному владельцу.
— А когда?
— Самое большее через полгода, — сказал Мурад.
Он подбросил птицу в воздух. Птичка старалась изо всех сил, раза два чуть было не упала, но вот наконец выровнялась и полетела стрелой.
Каждый день рано поутру в течение двух недель мы с Мурадом выводили коня из сарая на заброшенном винограднике, где мы его прятали, и ездили верхом; и каждый раз, когда наступал мой черед, конь скакал через виноградные кусты и низкорослые деревья, сбрасывал меня и убегал. Все-таки я надеялся со временем выучиться ездить верхом так, как ездил мой кузен.
Однажды утром по пути к заброшенному винограднику мы наткнулись на фермера Джона Байро, который направлялся в город по делам.
— Дай-ка я с ним поговорю, — сказал Мурад. — Я знаю секрет, как обращаться с фермерами.
— Доброе утро, Джон Байро, — сказал кузен Мурад фермеру.
Фермер жадно разглядывал коня.
— Доброе утро, сыночки моих друзей, — сказал он. — Как зовут вашу лошадку?
— «Сердце мое», — сказал кузен Мурад по-армянски.
— Чудесное имя, — сказал Джон Байро, — и лошадка такая — ну, просто прелесть. Я бы поклялся, что эту лошадь увели у меня несколько недель назад. Вы мне позволите взглянуть на ее зубы?