Меня зовут Бригантина
Шрифт:
Как-то вечером Брыся, устроившись поудобнее у меня на коленях, спросила:
— Мама, а что такое Ра-жди-ство?
— Это такой праздник. Если вкратце, мы откроем бутылку шампанского и будем дарить друг другу подарки.
— А мне? — заволновалась она. — Мне тоже что-нибудь подарят?
— Конечно! Мы с папой как раз вчера обсуждали, что бы такое тебе подарить. А что ты подаришь своим друзьям?
— Я еще не думала, — растерялась Брыся. — А что им можно подарить? Могу, например, мышей наловить! Живая мышь — лучший
— Подарки принято выбирать, исходя из интересов получателя, а не дарителя, — назидательно заметила я. — Вот, например, чему мог бы обрадоваться Чарли?
— Чарли?… — задумалась она. — Мыши — точно!
— Нет уж, Брыся, мышь мы дарить не будем. Тем более, что сама мышь совсем не обрадуется, если ее кому-нибудь подарят.
— Да? — мрачно переспросила Брыся, мысленно прощаясь с мышью. — А я думала, что как раз наоборот…
— Ты лучше подумай о чем-нибудь неживом! Например, об игрушках, — поспешила уточнить я, не дожидаясь, пока Брыся додумается до неживых мышей. — Если хочешь, можно поехать в зоомагазин и выбрать подарки твоим друзьям.
— А давай прямо сейчас поедем! — воскликнула Брыся и запрыгала по полу, выражая крайнее нетерпение. — Я-то думала, что мне нужно выбирать из моих игрушек!
И мы поехали в зоомагазин. По дороге Брыся обдумывала список подарков и бубнила себе под нос: «Мячик, косточка, жилетик…».
Когда мы припарковались у зоомагазина, снег совсем перестал, и на асфальте уже блестели лужи. Брезгливо морщась, Брыся выпрыгнула из машины, стараясь не попадать лапами в холодную воду.
В зоомагазине стоял гвалт разных голосов. Лишь рыбы, ящерицы и змеи молчали в специальном отсеке, где покупатели почему-то говорили вполголоса.
В отделе для собак мы выбрали меховой конверт для Робина, огромную кость для Чарли, зимний жилетик для Энди и съедобную икебану для Тая. Для Куки, Наны и Соны мы нашли специальные ошейники для борзых, вручную расшитые цветными нитками.
Семеня рядом с огромной корзиной подарков, Брыся умоляюще поглядывала на меня. В ответ на ее немой вопрос я утвердительно кивнула, и она понеслась к стенду для кошек, на котором красовались разноцветные заводные мыши. Стоили они сущие пустяки, поэтому мы выбрали трех — красную, зеленую и голубую.
— Ну что, всем подарки нашли? — спросила я Брысю, направляясь к кассе.
— Всем! — удовлетворенно кивнула Брыся, обнюхивая своих новеньких мышей. — Может, пойдем на щенков посмотрим?
— Пойдем, — согласилась я, — но при одном условии: ты не будешь просить меня забрать их домой. Идет?
— Идет. Не буду просить, — разочарованно вздохнула она.
Щенков было пятеро. В первом отсеке сидели два трехмесячных джек-рассела, брат и сестра. Они играли, копошась в чистой соломе, и иногда выхватывали кусочки корма из красивой глиняной миски, стоявшей в углу. На окружающих они не обращали ни малейшего
За вторым стеклом сидели лабрадоры — черный и палевый. Они не тратили время на игры, а старательно налаживали контакт с посетителями, становясь лапами на стекло и высматривая будущего хозяина.
За третьим стеклом лежала куча соломы, в которой явно прятался кто-то очень маленький. На этикетке значилось: «Карликовые таксы, брат и сестра».
— Сестру уже продали, — поймав мой удивленный взгляд, сказал продавец. — Он один остался. Берите! Такой хорошенький! Лучший подарок к Рождеству!
«Лучший подарок» выполз из-под соломы и сел прямо перед нами, наклонив голову набок. Брыся встала на задние лапы и, опершись передними о стекло, попробовала просунуть нос в маленькую щелочку. Таксик тут же принюхался.
— Мадам! — напрягся продавец. — Не подпускайте вашу собаку к стеклу. Вдруг она заразная!
— Я не заразная! — возмутилась Брыся. — Я общаюсь!
— Она общается, — мягко сказала я. — Он же совсем один!
— Тут у всех Ра-жди-ство, — добавила Брыся, — а он — один.
— Совсем один… — подтвердил таксик и заплакал.
— Посадили бы его к остальным, — посоветовала я продавцу. — Смотрите, как ему грустно!
— Понимаете, — замялся тот, — джеки его треплют, а лабрадоры могут затоптать. Они же щенки, ничего не соображают!
— А что это он такой дорогой? — спросила я. — Может, поэтому никто и не покупает?
— Чем меньше, тем дороже, — объяснил продавец, — он карликовый. Крошечный будет, почти как йорк.
— А может?… — спросила Брыся, посмотрев на меня так, будто я одна была в ответе за судьбу маленького таксика.
— Брыся, — я же тебя предупреждала, что мы не можем взять вторую собаку. И потом, их всех жалко…
— Жалко! — всхлипнув, отозвался таксик и умоляюще посмотрел на меня. — Но меня — больше всех!
— Ой, смотрите! Таксик! — раздался прямо у меня за спиной тихий детский голос.
Я обернулась и увидела белокурую девочку лет восьми, в розовой вязаной шапке и розовой же курточке. Под мышкой она держала голубую плюшевую собаку. Рядом стояли ее родители: папа решительно сжимал ручку новенькой газонокосилки, а мама везла на тележке несколько фруктовых деревьев и пакетов с луковицами.
Я отошла в сторону, освобождая им место. Девочка прильнула лицом к стеклу и приложила к нему растопыренные пальцы. Щенок поднялся на задние лапы и принялся вылизывать то место, которого снаружи касалась ее рука. Девочка обернулась на родителей и тихо сказала:
— Купите мне на Рождество собаку! Пожалуйста! Я же очень хорошо учусь!
— Пожалуйста! — прорыдал за стеклом таксик. — Купите меня!
У меня сжалось сердце. Видимо, родители пообещали дочке собаку, если она хорошо закончит учебный год. Но время покупки еще не пришло. Папа сказал: