Меня зовут господин Мацумото!

Ш. Дмитрий

После долгих размышлений глава корпорации принял «Соломоново решение», как он считал. Позвонив секретарю, попросил её оформить перевод Мацумото в их филиал, расположенный в Осаке. С повышением, до начальника отдела инспекций. Там как раз старого уволили за подозрение в получении взятки, халатность и недопустимое поведение. Пусть в своё удовольствие на новом месте ловит преступников, подальше от Токио. Либо же увольняется или приходит договариваться по-настоящему, без этих сказок, —

я обычный офисный служащий. Компромиссным решением и Такэути, и Татибана должны остаться довольны, и общественность не станет возмущаться, вместе с профсоюзом, и даже самому Мацумото нечего будет возразить. Отсутствие чётких договорённостей развязывало руки не только ему.

***

Осознав всю глубину проблем, я сперва растерялся, а потом призадумался. То, что происходящее выбило меня из колеи, можно даже не упоминать. До конца дня ловил на себе странные, сочувственно-завистливые взгляды коллег, даже не знаю, как это у них сочеталось, ощущая нечто вроде внезапно образовавшейся пустоты. Да, потом ребята новости переварили, поздравили меня и с повышением, и с переводом, даже счастливый Нагано к ним присоединился, посчитав это идеальным решением своей личной проблемы, избегая поднимать тему с директором Такэути, но их слова воспринимались уже не так, как раньше. Я словно стал для своего отдела этаким последним пассажиром уходящего поезда. Осталось обняться, помахать ему на прощание рукой, взгрустнуть и снова вернуться в свой маленький, замкнутый мирок, выкинув из головы постороннего человека. Можно иногда созваниваться с бывшим коллегой, писать ему письма, делиться новостями, но с каждым месяцем такая связь будет постепенно ослабевать. До тех пор, пока окончательно не разорвётся. У меня появятся новые друзья, новые заботы, а у них новый коллега и останутся прежние планы. Печально.

Попросив ребят не торопиться с прощальной вечеринкой, взял пару дней на обдумывание ситуации. На новое место работы я должен явиться на следующей неделе. Время у меня ещё есть. Вечером, несколько раз посмотрев на меня со странным выражением лица, Ёсида отложил джойстик любимой приставки и пошёл в магазин. Сказал, что у нас закончились яйца. Обратно вернулся без куриных яиц, но с двумя «алкоголиками», Хагой и Икедой. Посмотрев на пакеты в их руках, забитые чем угодно, но только не едой, глубоко вздохнул. Какое счастье, что родители не знают, как их дорогой сыночек поживает в другом городе? Чем питается? Хорошо ли себя ведёт?

— Ладно, как сказала Скарлетт О'Хара: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра», — смирился с неизбежным.

Утром, предупредив бледное

«приведение» Ёсиду о том, что на работу сильно опоздаю, мне уже можно, продолжил с того места, на чём остановился вчера. С поиска смысла жизни. Включив телефон, ещё раз посмотрел на сообщение от Киоко, в котором она требовала немедленно притащить мою задницу на серьёзный разговор. Ещё и несколько смайликов разгневанных они к нему добавила. Ну уж нет, мне и прошлого «разговора» хватило. Размяв пальцы, словно пианист перед игрой, отправил ей все записи, сделанные мною на телефон и на видеокамеру с того самого кафе, в котором я встречался с Татибаной Сайто. Как знал, что они мне пригодятся. У меня тоже есть чувство гордости и собственного достоинства. Первой в этой ситуации извиниться должна Такэути-сан. Дальше, посмотрим, насколько это будет искренне.

Цветы доверия хрупки

Без воды увяли их бутоны

Ты «попросила» — я ушёл.

К письму приложил хокку собственного сочинения. Отправив его, внёс Киоко в чёрный список. Захочет что-то сказать, пусть скажет мне это в лицо. При этом Оноду вносить в этот список не стал, мало ли что.

— В чём моя проблема? — задумался.

Я был слишком пассивен, чем все и пользовались. Каждый по-своему. Плыл, как бревно по реке, наслаждаясь водой, солнцем и ветром. Найдя ответ, задал следующий вопрос у своего отражения в кружке с крепким чаем и долькой лимона.

— Не пора ли мне отправиться на юг, чтобы стать ближе к своей мечте?

— Море, солнце, мандарины…, — ударился в поэзию, поддавшись лирическому настроению и полёту фантазии.

Ром, пираты, попугаи…

Руанапур, торпедный катер, китаянки…

Взрыв, тюрьма, перезагрузка!

— Поэт из меня такой себе. Осака, прекрасный город, там хорошо, тепло, там принимают, но, как пел Высоцкий, мне туда не нужно. С пинком под жопу возвращаться к матери я тоже не хочу. А чего же тогда хочу? Доказать этим зазнавшимся вершителям судеб, что Мацумото не коврик у двери, — сам же и ответил, почти без задержки. — Пора самому принимать за себя решения. Лимоны с апельсинами ещё немного подождут.

Как же мне не хотелось этого делать, привык я к ним, оброс корнями, но без разрыва оков нет истинной свободы.

— Пора Мацумото увольняться, но не для того, чтобы уйти, а чтобы остаться! Вот это меня несёт, — с уважением посмотрел на пакет, полный пустых бутылок, аккуратно поставленный в угол.

Встав, низко поклонился ему, прижав руки к бокам, как полагается.

— Спасибо, Саке-сан, за вашу мудрость. Пьянство — удел слабых духом! С этого дня меня будут звать — господин Мацумото!