Меня зовут Шон
Шрифт:
Элинор
— Ну, я пришла. Расскажешь, что тебе известно?
Квартира Джеймса Конвея была такой запущенной и убогой, что мне не хотелось ни к чему прикасаться. Я стояла перед допотопным газовым камином, стараясь не задеть курткой покрытую слоем вековой грязи полку. На ней красовались старомодные дорожные часы и несколько черно-белых фотографий суровой пожилой супружеской пары с лопоухим мальчишкой. Я знала, что Конвей жил в старой квартире матери. Ремонта жилище не видело, похоже, с середины семидесятых.
Конвей сидел на вытертом бархатном диване,
— Сначала деньги. Принесла?
— Я только одного не понимаю. Зачем Пат… зачем моему мужу было брать деньги у тебя!
Оглядевшись, я поморщилась. Были ли у него деньги, чтобы одалживать?
— Мне кое-что досталось по завещанию от матери. Тогда они мне были не нужны, в отличие от него, — он пожал плечами. — Я же хороший ДРУГ.
Но, более вероятно, Патрик что-то о нем знал. Снова в голове всплыло это слово — шантаж! Конвей походил на человека, за которым водились разнообразные грешки. Возможно, он просто блефовал, надеясь вернуть себе то, что ему пришлось заплатить за молчание.
— Но… зачем они ему понадобились?
Я никак не могла взять в толк. Теперь я знала много неприятных вешей: что мои счета опустошены, что дом был заложен, хотя, как помнилось, мы сразу за него расплатились, что мой муж работал не врачом, а всего лишь скромным администратором. Но, несмотря на все эти откровения, я все еще не понимала, зачем Патрику понадобилось брать крупную сумму у такого скользкого типа.
Конвей рассмеялся. Смеялся он страшно — глумливо и хрипло, словно выкурил миллион сигарет.
— У этого парня деньги текут словно вода сквозь пальцы. У него ведь никогда не было накоплений. Вся эта чушь насчет того, что он из среднего класса… Вздор! Думаешь, с чего он женился на тебе? Ты же не думаешь, что он не знал, будто у тебя водятся деньжата? Ты об этом и понятия не имела, верно, дорогуша?
Я рассвирепела. Мысль о том, что Патрик женился на мне только ради денег, что вся наша любовь была сплошным обманом, ранила страшнее мясницкого ножа. Он ведь даже не знал, кто я такая, пока мы не познакомились. Он не знал, что я богата, — просто увидел в метро мою фотографию и решил разыскать.
Разве не так?..
В этот момент я была готова убить Конвея. Я не могла позволить ему отнять у меня еще и воспоминания.
— Но зачем ему в этот-то раз понадобились деньги? Он… — я замялась, прикидывая, на что можно спустить именно живые деньги.
Снова тот же пугающий смех.
— Он ведь собирался смыться, верно? Но сильно задолжал разным людям. В этой больнице соображают медленно, но и они когда-то должны были заметить, что деньги утекли.
Какие деньги?
Конвей посмотрел на меня как на дурочку.
— Он же отвечал за финансы, дорогуша. Неужто ты думаешь, что он время от времени не запускал руку в кассу?
У меня кровь прилила к голове. То есть Конвей хотел сказать, что Патрик… крал у системы здравоохранения? Собирался бросить меня и сбежать с Сьюзи? Он все же предпочел ее? Старая злость на девчонку разгорелась с новой силой.
— Это из-за Сьюзи? Они собирались уехать вдвоем?
— Только не это, — Конвей улыбнулся,
Мир внезапно остановился.
— Что?!
— Я же тебе сказал. Как думаешь, почему он въехал в дерево? Только что с ним все было хорошо, он разговаривал и все такое, и вдруг отбросил коньки. И от страховки отказался незадолго до этого — страховые всегда начинают разнюхивать, если застрахованный внезапно умирает. Так ведь? Так зачем давать им такую возможность? Они куда въедливее полиции. — Конвей дружелюбно улыбнулся мне, и это было ужасно. — Элинор, любовь моя, Пэдди не умер. Это просто очередной его фокус.
Жизнь, которую я и так считала разбитой вдребезги, продолжала крошиться на миллионы осколков. Это ложь. Этого не может быть. Он умер, я стояла у его могилы. Было вскрытие. В гробу лежало тело, хотя, надо признаться, я его не видела. Не хотела видеть. Это не могло быть правдой. Это какой-то жуткий триллер. Кто-то же лежал в гробу, а я знала достаточно о больничных порядках в случае смертей, не связанных с естественными причинами, чтобы знать, что врачи не могли ошибиться. Чтобы констатировать смерть моего мужа, им нужно было тело человека, похожего на него. А как он мог ниоткуда раздобыть такое тело? Нет, это какая-то бессмыслица. Я еле выдавила из себя:
— Воды… Пожалуйста, можно попить?
Когда Конвей вышел из комнаты, я забыла о намерении ни к чему не притрагиваться и плюхнулась на этот ужасный диван. Ноги подкосились, силы оставили меня. Нет-нет-нет! Этого не может быть! Это какой-то бред!
С другой стороны, разве в глубине души я не подозревала, что здесь что-то не так? Что кто-то вроде него, такого сильного и умного, не мог погибнуть на пустынной сельской дороге? Мысль, казавшаяся совершенно безумной, стучала в моей голове, словно шаги по твердому камню. Неужели в вихре лжи, окружавшем моего мужа, наконец отыскалась правда?
Спустя мгновение Конвей принес немного воды в мутном стакане.
— Ты только в обморок не падай!
— Нет…
Я жадно втянула в себя зловонный воздух. Сделала глоток. И, медленно обретая почву под ногами, велела Конвею:
— Выкладывай всё, что тебе известно. Сейчас же!
Сьюзи
Я никогда не бывала в интернате для престарелых. Родители отца умерли так давно, что я их не помнила, а родители мамы вели активную жизнь в Шотландии, по выходным выбираясь в Эдинбург и оплачивая поездки бонусными баллами за покупки в сетевых магазинах. Я собиралась свозить к ним ребенка, когда он родится, — полузабытые планы из нормальной жизни, которая теперь казалась мне бесконечно далекой. Невозможно было даже представить себе, что когда-нибудь кошмар, в который я сама превратила собственную жизнь, каким-то образом закончится.