Меня зовут Синдбад Мореход

Лед

Когда полностью стемнело, от борта ' Авроры' бесшумно отделился наш диверсионный болид. В лунную ночь, подобную этой, разглядеть его можно было не далее чем с тридцати метров, и то при условии, если ты точно смотришь именно на него, ну или его выдаст ударившая в борт волна. Сейчас еще дул не сильный, но порывистый дневной бриз, и разогнанные им мелкие волны били нам в корму. До бухты добрались менее чем за полчаса, ориентируясь на свет от пожара. На одной из кУзен, принадлежавшей Аркадию, чисто 'случайно' загорелась кровля, которую тут же потушили - но этого было достаточно, чтобы выбрать четкий ориентир и проложить курс, свободный от десятков плавсредств, стоящих на рейде. До бухты, где скопилось множество 'бегунов' (дромон по гречески) мы не дошли метров сто, встав на промежуточную якорную стоянку для дополнительного наблюдения за противником. Часовое наблюдение выявило утихающую активность экипажей, которая после второго часа наблюдения прекратилась вовсе. Все, пора. Подошли еще метров на

пятьдесят, и я покидаю борт. На мне облегающий черный шерстяной комбинезон, позволяющий оставаться незамеченным и сохранять хоть как-то температуру тела в прохладной воде. Вообще-то вода где-то под двадцать градусов, но все равно, с учетом температуры воздуха не более десяти, как-то прохладно. В комбез вшито несколько небольших пробковых вставок, позволяющих держать голову над водой даже в пассиве, и не мешающих, если надо плыть под водой. Моя первоочередная цель - семь ордеров, запирающих вход в гавань. Решаю обрабатывать корабли через один. Наверняка уже полностью боеспособны и укомплектованы греческим огнем. Подгребаю осторожно - за мной тянется хвост из десятка бурдюков, наполненных 'коктейлем'. Приближаюсь вплотную к первому борту, слушаю - ничего, тишина. Вообще-то тишина конечно относительная. Парусное судно с деревянным корпусом даже при слабом волнении и ветре издает целую симфонию звуков. Завывание ветра в натянутых снастях, плеск волн о корпус, поскрипывание, похлопывание, постукивание и еще много чего. В этом хороводе звуков переброшенная через борт 'кошка', тоже обмотанная черной материей, при ударе о палубу издала почти неслышный звук. Осторожно поднимаюсь на палубу, прокалываю бурдюк, разливаю содержимое, не забыв полить наружный борт, отцепляю 'кошку', и по свободному фалу спускаюсь в воду, не забыв приколоть кусок белоснежной кожи к политому горючей смесью борту. На втором и третьем корабле все тоже прошло без сучка, без задоринки. На четвертом (седьмом) один из вахтенных учуял запах нефтепродуктов и обратился к товарищу:

– Ты чувствуешь? Какой-то странный запах?

– Я только что заходил к нашим в кубрик, вот там, я тебе скажу не просто запах, а вонь дикая. И не мудрено - цены в харчевнях задрали до неба, а зарплаты уже два месяца как не видели, вот и жрем что попало, и запиваем кислятиной. Вот помню....

Дальше я их слушать не стал, спустился за борт и поплыл к самому большому скоплению дромонов. В единой связке стояло как минимум десятков пять кораблей, пришвартованных друг к другу. Экономно расходуя горючку, обработал еще десяток судов, после чего вернувшись на самое крайнее, открыл флягу с кресалом и стал добывать огонь. Огонь неуверенно и как бы нехотя переполз с трута на палубу, и подрагивая, двинулся вперед.

– Эй! Ты что творишь? Ты кто?

Бешеный темп, в котором приходилось работать, и везучесть, наверно притупила осторожность, вот я и прозевал вахтенного, который видимо услышал удары кресала о кремень и подошел почти вплотную. Паренек не был героем, но реакции и скорости ему было не занимать. Как только я выхватил стилет, парень с дикими криками, петляя как заяц, скрылся в лабиринте надстроек. Огонь уже жил своей жизнью, моей помощи ему больше не требовалось, и мне ничего не оставалось, как покинуть ставшее негостеприимным для меня место. Все, началась движуха. Крики вахтенного в ночной тиши положили начало броуновскому движению экипажа. Послышалась ругань, новые крики, топот десятков ног, надсадный кашель, проклятия. В горючею смесь специально добавили толченую серу, чтобы при горении выделялся ядовитый сернистый газ и делал невозможными попытки подобраться к пламени. Я не стал смотреть наверняка захватывающее зрелище - приходилось улепетывать во все лопатки. Вжикнули, уходя в воду, несколько стрел - но далеко и сильно вразброс. Разглядеть в темноте черное пятно, тем более после того, как смотрел на огонь, стрелкам просто нереально. В ответ резко щелкнула тетива аркбалисты, сразу же раздался дробный удар картечи по дереву, заглушенный криками боли. Выстрел картечью за сотню метров малоэффективен - большей разлет и слабая убойность. Но бездоспешным лучникам хватило - выстрелы прекратились. Еще насколько гребков, и из темноты прямо на меня вышел 'Диверс' - так я назвал наше МДС. Быстро вскарабкавшись на него, отдал приказ андоррцу.

– Фарах, быстро! Зажигательными стрелами из лука бьешь по белым отметкам на бортах запирающих бухту кораблей, затем уходим мористее на двести метров. Вперед! Не спать!

У андоррца все было под рукой - и лук со стрелами, и горшок с раздутыми углями. Пока я подбирался к десантному люку, он уже успел выпустить по стреле в каждую цель, и продублировать каждый выстрел.

– Все, братва - в темпе уходим! А то сейчас очухаются и сделают из нас ежиков. Крути педали! Курс юго-запад!

Двести метров при стрельбе из лука, даже по видимой цели, это скорее жест отчаяния, а вот из нашей аркбалисты по освещенной пожаром бухте - самое оно. На уход на заданную позицию, с учетом всех разворотов, ушло от силы минут десять. Аркбалиста уже была взведена

и заряжена стрелой, снаряженной 'коктейлем' - я даже запал успел зажечь. Но вот только выбрать цель было затруднительно. Группа, запирающая бухту, пылала уже вся. Из тех кораблей, что я обработал позже, и соединил их смоченными в горючке канатами, тоже моя 'помощь' им явно не нужна. В конце концов, выбрал одно из дальних от пожара судов, стоящее у причала, и нажал спуск. Стрела прошла чуть выше и врезалась, расплескивая огонь, в огромный штабель древесины под навесом на берегу. Пока я смотрел, как занимается пламенем штабеля досок и кровля над ними, яркая вспышка над первым подожженным мной дромоне ярко осветила гавань - рванули емкости с 'греческим' огнем. Который, вытекая на воду, не думал гаснуть. Следом рванули емкости на запирающих бухту кораблях. И тут такое началось... Жаркое пламя, подпитываемое новыми подачками, буквально захлестнуло всю бухту. Высокотемпературные выбросы и разливающаяся горючка превратили бухту в циклопический, пылающий костер. Пламя над бухтой встало стеной - клубящиеся протуберанцы, состоящие из всех оттенков красного, оранжевого и желтого цвета уходили далеко в небо, поднимая с собой снопы искр. Кроме бухты, горела объятая пламенем верфь и прилегающие к ней склады. С трудом оторвавшись от захватывающего зрелища, я отдал команду возвращаться на 'Аврору'. Возвращение было триумфальным! Каждый считал своим долгом хлопнуть капитана по плечу и поделиться своими восторгами. Еще бы - стереть с лица земли целую флотилию силами четырех человек, которых конечно поддерживал весь экипаж - это просто колдовство какое-то. Легким диссонансом было отсутствие Марго, но этому факту я не придал значения. Мне было приготовлено корыто с горячей водой на корме и вместительный кубок с подогретым глинтвейном - понятно, это уже Дед подсуетился. Только я отогрелся и начал по-настоящему расслабляться, как появилась рыжая. По ее виду было понятно, что поздравлений я от нее не дождусь. Глаза как щелочки, губы-ниточки, руки скрещены на груди.

– Саня! Я для тебя все делаю! Больше всех стараюсь! И кроме того, я у тебя первая наложница. А ты про свои путешествия на небесах рассказал Инге. А мне даже ни слова об этом!

Ну да, конечно, все делает - только вот из под палки, и старается только после хорошего пинка... Разве кроме что постели! Но спорить с обиженной девушкой, а тем более оправдываться - заранее проигрышный вариант.

– А ты уверена, что я ей все рассказал?
– с безразличным видом прихлебываю из кубка. Такого ответа она явно не ожидала. Растерянность в глазах сменила надежда, затем понимание.

– А мне все расскажешь?! И когда?

– Только не сегодня, солнышко, давай завтра.

Как мало надо женщине, если знаешь, что ей нужно. Минуту назад убитая горем, Марго преобразилась до неузнаваемости. Меня чмокнули в макушку, поинтересовались по поводу моих предпочтений насчет ужина, и пританцовывающей походкой покинули корму. Только я откинул голову на бортик 'ванны' и выдохнул, как услышал:

– И почему же ты мне все не рассказал?

Скосив взгляд в сторону, разглядел фройляйн. Та стояла руки в боки, брови нахмурены, прищур глаз недобрый.

– Дед говорит - это называется профессиональной деформацией.
– договорив, приподнял голову, и еще сделал глоток.

– Ты о чем?! Не поняла. Саня, ты вообще слышал, что я спросила?

– О том, что тебя учили на шпионку, но видимо, перестарались. И ты шпионишь даже тогда, когда тебя об этом никто не просит, и даже в свободное время, и даже за своей подругой и за мной.
– Инга, видимо, хотела что-то возразить, но я не дал.
– Ты хочешь усугубить свой проступок враньем, сказав, что оказалась здесь и услышала все случайно?! И как самой после этого? Не мерзко?

Злой задор принцессы и желание устроить разборку как-то моментально улетучились. Передо мной стояла понурая и готовая расплакаться девочка.

– Марго я сказал правду о том, что тебе я рассказал не все. Но чтоб ты знала - тебе я рассказал только самое интересное - остальное так, неинтересная мелочь, и это тоже правда.

Девочка все же расплакалась, и я второй раз увидел, как плачут настоящие принцессы. Лицо спокойное, с легким оттенком печали, никаких всхлипов, подрагивания губ и подбородка. Чистый взгляд - и только слезы, оставляющие две блестящие дорожки на щеках. Точно так же плакала Марго когда-то.

– Саня, я не знаю, почему... Я знаю, что так делать нельзя - но почему-то делаю. Я, наверное, дура...

– Ладно, Инга, как говорит Дед - проехали и забыли.
– далее я перешел на официальный тон.
– В честь праздника седьмого ноября - днем уничтожения имперской флотилии, и в связи с тем, что ты проявила себя как настоящий специалист своего дела, тебе присваивается звание 'карась'. Приказ о присвоении звания будет зачитан завтра, при утреннем построении. Все! Долей мне глинтвейна в кубок, и свободна.