Меня зовут Синдбад Мореход
Шрифт:
– Я все помню! Я помню, как меня зовут! Давайте, будите вашего колдуна, я сама ему все скажу...
– Сейчас разбудим. Только ты не шуми. А пока мы будем будить, полежишь немножко.
– Я не полезу под койку! Я все помню!
– Что ты, Делика, ты полежишь пока на верхнем ярусе....
Как и ожидалось, Дед накачал алкоголем индуску по самые брови. Рыжие, похоже, только слегка подшофе. Шуршание одежды и два теплых тела аккуратно укладываются по обе стороны от меня. Сверху снова раздается.
– Я помню.
А затем мерное дыхание.
Я приближаю две изумительных головки,
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явились вы,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты....
Мои пальчики прошлись по всем окружностям, ответ не замедлил себя ждать. Вздрагивающие тела девушек опутали меня своими конечностями, а влажные губы стали покрывать лицо поцелуями....
Проснулся я от перебранки - спорили рыжие.
– Марго, блин! Почему ваза полная? Сегодня твоя очередь выносить! Я что, блин, должна на виду всего причала...
– Договорить ей Марго не дала.
– Инга, имей совесть! Я только вчера все Санины подштанники перестирала, кроме того, тебе надо - ты и выноси!
– Сейчас, наверно, кто-то пойдет драить палубу, там и будете хохмить.
– еще не продрав глаза, пробурчал я, - Раз некуда энергию девать.
Тут с двух сторон на кровати произошло какое-то странное движение, от чего я даже вздрогнул и моментально проснулся полностью. Справа и слева от меня, растрепанные рыжие, привстав на локте, округлив глаза, смотрели друг на друга. Первой откинулась на подушки и засмеялась фройляйн.
– Делика, блин! Ну ты и кремень! Когда Дед первый раз испытал на нас с Марго свои тосты, то на следующий день мы просто умирали. А ты вчера, как говорит Саня - просто в дрова - ни петь, ни свистеть.
Тут я вспомнил - Инга ведь говорила мне, что у индуски дар пересмешника. Но как похоже-то - просто один в один.
– Я тоже, подруга, умираю, но перед смертью очень хочу свернуть птицу шею, а пока кто-нибудь - дайте мне воды.
С глубоким вздохом Инга покинула постель, и не наполняя кубок, передала подруге кувшин целиком.
– Это случайно не та самая ваза, которая из-под кровати?
– капризным голосом осведомилась Делика.
– Да, да! Та самая! Пей давай, а то и этого не будет!
– безапелляционно ответила, теряя терпение, фройляйн.
Купаться в бухте, куда сливаются все нечистоты города - все равно, что в канализации, поэтому перед завтраком просто облился холодной водой и растерся полотенцем. День предстоял непростой. Касиму необходимо было втереться в доверие к тем нищим, которые доминировали над остальными, и попытаться войти в их компанию, а в идеале узнать, где они проводят ночь. Делике с андоррцем найти и снять дом, или полдома, с отдельным входом вблизи собора. Инге надо было отработать бывшие связи на центральном рынке, а мне предстояло изображать из себя провинциального набожного недоросля в соборе. Изображать из себя никого не пришлось. Грановитая палата, Успенский собор, Эрмитаж - который сравнивают с Версалем, где я на экскурсиях ходил, открыв рот, показались мне какими-то несерьезными, мелкими, украшенными дешево и наспех. Кто не был в Софийском соборе, поясню - представьте себе помещение, внутри которого можно запросто разместить целый комплекс построек. И не каких нибудь домиков, а полноценных шестнадцати, девяти и пятиэтажных домов, ну, как бы целый жилой комплекс под крышей. Внутренние конструкции состояли из куполов, арок, эркеров, колонн, галерей, анфилад, балконов, всевозможных портиков, и еще десятков архитектурных изысков.
– Она прекрасна!
– вывел меня из ступора чей-то мягкий голос, - Я служу в храме уже двенадцать лет, и каждый день нахожу время, чтоб полюбоваться ей.
– Красота!
– на автомате ответил я, и обернулся на голос.
Передо мной стоял священник немногим старше тридцати, и с интересом смотрел на меня. Мне стало как-то стыдно за свое ротозейство и за то, что я вообще забыл, зачем сюда пришел, и за то, что привлек к себе излишнее внимание.
– Вы, юноша, совершенно правы! Именно красота! Которая для большинства прихожан есть символ божественности, а для византийца красота первостепенна. Не случайно была изгнана одна из императриц, не отличавшаяся красотой.
– Спасибо, святой отец, что вдохновили меня, и указали мне, что я на правильном пути.
– Какой же я святой отец?! Святые отцы - это первосвященники, патриархи и епископы, отдавшие свою жизнь во благо церкви. Я же простой диакон, служащий во благо господа нашего и храма, и по мере сил, помогающий своим словом прихожанам.
– произнося это, диакон так и не смог спрятать улыбку.
– Наверно, юноша, вы очень издалека и редко посещаете церковь, раз путаетесь в таких понятиях.
'- Блин, палево на палевее! Просто как Штирлиц, расхаживающий по рейхсканцелярии в буденовке.' - видимо, мое лицо выдало и эту эмоцию, на что диакон с улыбкой сказал.
– Не надо так расстраиваться - знания важны, но они преходящи, в тебе же есть божья искра - а это главное.
– на мой недоуменный взгляд, диакон ответил.
– Когда я говорил тебе о первосвященниках, то вспомнил, что один из них - патриарх Фотий - когда впервые увидел эту мозаику, тоже воскликнул - Красота. А позже написал о ней, '-Вид Её красоты возвышает наш дух до сверхчувственной красоты истины'. Пойдем со мной, и я покажу тебе не менее завораживающие чудеса. Видишь этот иконостас - он целиком из серебра, а высота его пол плефра (плефр - 30 метров) он был изготовлен.... А это главный алтарь - как ты догадался, он целиком выполнен из чистого золота, и украшен только драгоценными камнями. Одних рубинов.... Дальше я слушал своего гида в пол уха, потому что мой взгляд наткнулся на того самого старичка, что подобно дирижеру, управлял всем и всеми. Когда мой гид закончил перечисление, сколько каких драгоценностей ушло на алтарь и набрал воздух, чтобы продолжить, я задал вопрос.
– А кто этот почтенный священник, который вроде одет скромнее всех, но его команды все выполняют без слов.
– Ох, юноша, ты же не на плацу - в храме уместно просить или указать. Вижу, несмотря на свой возраст, ты успел пожить в казарме.
– добрые глаза с едва заметным любопытством оглядели меня, мельком остановившись на кистях рук.
Да что же такое-то - называл Ингу с андоррцем шпионами недоделанными, а сам-то кто?
– Отец воевал, да и наш управляющий - потомственный военный, так что дома у нас почти армейская дисциплина.
– а ведь ни слова не соврал.