Менялы
Шрифт:
— Тебе уже их заплатили. Оминский забрал. Пошло в счет твоего долга.
Майлз вздохнул. Наверное, ему следовало ожидать чего-то такого, хотя какая ирония — так рисковать ради выгоды ростовщика-акулы.
— А откуда Оминский узнал? — спросил он у Ларокки.
— Он почти все знает.
— Чуть раньше ты сказал, что все довольны. Кто это — все? Когда я делаю такую работу, как вчера, мне хочется знать, на кого я работаю.
— Я ведь уже говорил тебе: есть вещи, о которых лучше не знать и не спрашивать.
— Наверное,
Через два дня, все ещё не придя в себя от усталости и разочарования, Майлз поделился своими опасениями с Хуанитой.
Глава 8
Майлз Истин встречался с Хуанитой уже дважды на протяжении того месяца, что он работал в оздоровительном клубе «Две семерки».
В первый раз — через несколько дней после вечерней поездки Хуаниты с Ноланом Уэйнрайтом, когда она согласилась быть связной, — оба чувствовали себя во время встречи неловко и неуверенно. Хотя телефон был установлен в квартире Хуаниты тут же, как и обещал Уэйнрайт, Майлз не знал об этом и приехал без предупреждения вечером. Посмотрев из предосторожности в щелку приоткрытой двери, Хуанита сняла цепочку и впустила его.
— Привет, — сказала Эстела. Маленькая смуглая девчушка — Хуанита в миниатюре — оторвалась от книжки с картинками, её большие влажные глаза рассматривали Майлза. — Ты — тощий дяденька, который приходил раньше. Ты растолстел.
— Я знаю, — сказал Майлз. — Я ел волшебную еду для гигантов.
Эстела захихикала, но Хуанита продолжала хмуриться.
— Я не мог предупредить о своем приезде, — извиняющимся тоном произнес он. — Но мистер Уэйнрайт сказал, что вы будете ждать меня.
— Вот врун!
— Он вам не нравится?
— Я его ненавижу.
— Ну, и для меня он не воплощение Санта-Клауса, — сказал Майлз. — Но я не могу сказать, что ненавижу его. Такая уж у него работа.
— Так пусть он ею и занимается. А не использует других.
— Если вы так настроены, то зачем же согласились?..
— Вы думаете, я себя не спрашивала? — резко произнесла Хуанита. — Будь проклят день, когда я его узнала. Я дала обещание в порыве внезапной глупости, а теперь жалею.
— Жалеть не надо. Никто не сказал, что вы не можете отказаться. — Голос Майлза звучал мягко. — Я объясню Уэйнрайту. — И он шагнул было к двери.
— А что же будет с вами? — пылко воскликнула Хуанита. — Как вы будете передавать ваши сообщения? — Она в отчаянии покачала головой. — Вы что, с ума сошли, когда согласились на подобную глупость?
— Нет, — ответил Майлз. — Я увидел в этом шанс, собственно — единственный шанс, но это вовсе не значит, что я должен
— Мамочка, — спросила Эстела, — почему ты так злишься?
Хуанита протянула к дочурке руки и обняла её.
— Не обращай внимания, мое солнышко. Я злюсь на жизнь, малышка. На то, что люди делают друг с другом. — И она сказала Майлзу:
— Садитесь, садитесь!
— Вы уверены?
— Уверена в чем? Что вам нужно сесть? Нет, даже в этом я не уверена. Но сядьте же!
Он повиновался.
— Мне нравится ваш нрав, Хуанита. — Майлз улыбнулся и на мгновение показался ей таким, как прежде, в банке. — Мне нравится в вас и другое, — продолжал он. — Если хотите правду, то я предложил вас, потому что тогда смогу вас видеть.
— Ну, вот теперь вы меня видите. — Хуанита пожала плечами. — И думаю, что увидите еще. Так что, тайный агент, делайте свое сообщение, и я передам его мистеру Пауку-Уэйнрайту, который плетет свою паутину.
— Я сообщаю то, что никакого сообщения нет. Пока что нет. — И Майлз рассказал ей об оздоровительном клубе «Две семерки», как он выглядит и чем там пахнет, и заметил, как она от отвращения сморщила нос. Он описал также встречу с Джулом Лароккой, а затем свидание с ростовщиком-акулой Оминским по кличке Русский и то, что взят в клуб бухгалтером. На тот момент Майлз проработал в «Двух семерках» лишь несколько дней, и это было все, что он знал. — Но я пролез к ним, — заверил он Хуаниту. — Этого и хотел мистер Уэйнрайт.
— Иногда легко проникнуть внутрь, — произнесла она. — А вот когда ловушка захлопнется, выбраться из неё сложнее.
Эстела внимательно слушала.
— Ты придешь еще? — спросила она Майлза.
— Не знаю. — Он вопросительно посмотрел на Хуаниту.
— Да, любимая, — сказала она. — Придет.
Хуанита прошла в спальню, откуда вернулась с двумя конвертами от Нолана Уэйнрайта. Она протянула их Майлзу:
— Это тебе.
В одном конверте, потолще, были деньги, в другом — кредитная карта «Кичардж», выписанная на имя несуществующего П. О. Монпелги. Хуанита объяснила Майлзу её предназначение — это был сигнал о помощи.
Майлз спрятал кредитную карту в карман, а деньги вложил обратно в конверт и протянул его Хуаните.
— А это возьми себе. Если увидят, что я при таких деньгах, то могут возникнуть подозрения. Вам с Эстелой они пригодятся. Я лишь возвращаю тебе долг.
Хуанита колебалась. Затем ласково произнесла:
— Я их сохраню для тебя.
На следующий день, придя в банк, Хуанита позвонила по внутреннему телефону Уэйнрайту и рассказала о вчерашнем. Во время разговора она следила за тем, чтобы не упоминать ни имен — ни своего, ни Майлза, — ни названия оздоровительного клуба «Две семерки». Уэйнрайт поблагодарил, и на этом беседа закончилась.