Меняя ход событий

Эйлит

Мама всего-навсего хочет, чтобы я познала настоящее женское счастье, для нее семья – это самое заветное и дорогое, и она желает, чтобы для меня это значило столько же, сколько и для нее.

Но какая же противоречивая сейчас ситуация!

Больше сдерживаться я не могла и захохотала так, что сразу же заболели живот и бока.

Перепугавшись из-за моей истерики, мама упала позади меня на колени и крепко меня обняла.

– Дочка, что, что? Что я такого сказала? Почему ты смеешься?

От ее вопросов, начался новый виток нездорового

смеха вперемешку со слезами.

– Сакура! – взмолилась мама, и я услышала, как меня зовут другие голоса.

Ну вот, переполошила весь храмовый сад.

Они поставили меня на ноги, отряхнули кимоно, снова одели жутко неудобные окобо и принялись обмахивать всевозможными платками и веерами, то и дело поправляя шпильки, вуаль, ругаясь из-за макияжа и слез, которые мало совместимы друг с другом и озабоченно заглядывали в глаза, спрашивая, что случилось и чего я хочу.

Хотела я лишь одного. Чтобы все поскорее закончилось. Однако я обещала, что буду счастливой. И обещала, что выдержу.

Просмеявшись и проплакавшись, я с наслаждением впустила в легкие воздух и, наконец, успокоилась.

У мамы был донельзя обиженно-обескураженный вид и чтобы как-то ее утешить, а также хоть на немного утолить любопытство прибежавших гостей и Дея, я приобняла ее за шею и громко сказала:

– Все будет в порядке, ма. Я стану хорошей женой, я ведь только что поклялась перед алтарем.

Потом я подмигнула ей, поцеловала и, развернувшись, величаво поплыла к Дейдаре. Хватит с меня лекций. Просто это не то время и место.

…

Я думала, мне придется заставлять себя притворяться. Думала, будет невыносимо. Но хотела я того или нет, а волны торжества подхватили и закружили меня в вихре восхитительной атмосферы любви и искренней радости.

Вскоре я поняла, что улыбаться, смеяться и светиться от счастья не такое уж и тяжелое дело.

Цунадэ подбодрила фразой: «Да успокойся уже, у меня все схвачено». Джирайя снял напряг со своим: «Я дам знак вечером, когда стемнеет. Ориентируйтесь часов на десять». А папа, на мой вопрос: «Ты рад? Ты принимаешь выбор?», ответил, что принял мой выбор еще тогда, когда я счастливая прибежала с первого занятия у Ируки-сенсея.

Сидеть за богато накрытым, изысканным столом в прекрасном шелковом учикаке нежно-голубого цвета, с расшитыми на нем белыми павлинами, и поочередно принимать окончательные поздравления и чистосердечные напутствия от дорогих мне людей на деле превратилось в большое удовольствие и желание никогда отсюда не уходить.

К тому же мой муж был во вполне правдивом, хорошем настрое: он не делал вид, что наслаждался праздником, он действительно не упускал ни одного момента им же организованного банкета.

Подарок сделали общий.

Огромная, на мой взгляд, сумма денег, была торжественно вручена в большом плотном конверте, перевязанном алой лентой. Когда я вскрыла его трясущими руками, то едва не лишилась чувств от увиденной стопки ассигнаций самым

большим номиналом.

– Это лучшее, что нам могли подарить, не подозревая, что мы не сможем использовать возможные предметы быта и интерьера, которые нам запросто могли вручить твои родственники и друзья.

– Я понимаю, – шептала я в ответ Дею. – Но это же очень много! Они что, вложили сюда все неприкосновенные запасы?

– Сакура, – усмехались в ответ голубые глаза. – Среди приглашенных нет малоимущих людей, даже твои друзья чунины уже наверняка скопили хорошую сумму на многочисленных миссиях, данные Конохой.

«Если учесть еще бриллианты и сбережения Дейдары, – подумалось мне. – То на сытую жизнь теперь хватит на очень много лет».

После пиршества и немного утомительных тостов, пришел черед резать воистину классически-эпический торт, что представлял собой три ступени бисквитного теста, покрытые белоснежным кремом, на котором «росла» не менее кремовая бледно-розовая сакура, опоясывающая весь шедевр кулинарного искусства.

«Везде сакура, – со смешком оценила я про себя. – В волосах сакура, на торте сакура и даже я – Сакура».

На вкус он был бесподобен, так что я, и так уже объевшаяся разных вкусностей, с аппетитом слопала предназначавшийся мне большой кусок с символическим «на счастье».

Приглашенные музыканты (я когда-нибудь перестану считать расходы на этот праздник?) заиграли более быструю, живую мелодию, подначивая всех начать лирические танцы.

Мы вышли в сад, где они играли и разбились на пары, поминутно краснея и хихикая над забытым чувством посещений редких дискотек и вечеринок. Нам как шиноби не часто выпадала возможность нормально веселиться, куда важнее было нестись на очередную тренировку, чтобы на каком-нибудь экзамене или миссии не ударить в грязь лицом перед

товарищами.

Эстрадный оркестр лихо переключался с одной композиции на другую, давая возможность передохнуть в перерывах медленных, тягучих мелодий, и мы, восстановив силы, вновь плясали под будоражащие дух резво поющие струнные, духовые, клавишные и ударные инструменты.

С благосклонного разрешения мамы и тети я, наконец, переобулась в удобные сандалии и перетанцевала почти со всеми гостями мужского пола.

Поначалу мы оттаптывали друг другу ноги, но после двух-трех ритмичных мотивов, в раж вошли даже такие немузыкальные и ленивые люди как Чоджи и Шикамару.

Пластика и гибкость тела ниндзя брали свое, и мы вытанцовывали просто умопомрачительные пируэты. Музыка лилась, по саду начинало веять приятной вечерней прохладой, благоухали цветы и смеялись гости, я, чувствуя себя королевой бала, тоже смеялась и изящно отпивала холодное шампанское в перерывах между энергичными и лирическими танцами.

– Я больше не могу, – кровь прилила к моим щекам, и на меня напало ребяческое веселье. – Я не могу, но хочу! Ноги как деревянные, однако я еще не станцевала с Наруто!