Мера Любви

Энгел Франц

В Большом марсельском порту множество крестоносцев давно дожидались английских кораблей. Рыцари встретили короля Ричарда как свою надежду на скорое избавление от сидения на одном месте, ибо им, бедным, приходилось волей неволей проедать в Марселе накопленные на поход средства.

Ричард, со свойственным ему великодушием, нанял десяток трехмачтовых кораблей и в два раза больше двухмачтовых быстроходных галер. Пока эти суда спешно готовили к отплытию, король отвлекал свое внимание от тяжких раздумий о судьбе большого английского флота, осматривая достопримечательности города и окрестностей. Остановились по настоянию Ричарда в большом аббатстве Сен-Виктор, недалеко от порта. Ричард облазил все монастырские постройки от подвалов до крыш,

перепробовал разное местное вино и яства, которые монахи обычно готовили на своей большой кухне, изучил крепость аббатства, словно был заправским инженером фортификаций. Он вмешивался даже в то, как монахи служат мессу. По его мнению, они пели недостаточно красиво.

— Разве так возносят хвалу Богу? — возмущался Ричард, — да это просто блеяние какое-то, а не пение.

Де Бельвар отказался принять от короля два двухмачтовых корабля для своих рыцарей, он не испытывал недостатка в деньгах и мог позволить себе нанять их сам. На этих быстроходных судах, оснащенных и парусами и веслами, графская дружина должна была как можно скорее отправиться на Сицилию и ждать там в Мессине своего сеньора. А де Бельвару с Джованни и личной прислугой предстояло плыть на королевской барке, вместе с Ричардом, во исполнение обещания, вынужденно данного ими в Лансоне.

Уезжая в порт посмотреть, что за корабли пытаются всучить ему марсельские торговцы, де Бельвар оставил Джованни в монастырском скриптории, где кроме него находилось не меньше полудюжины монахов, Ричард же тем временем был занят с какими-то рыцарями-крестоносцами, пришедшими с просьбой взять их на один из его кораблей, отправлявшихся со дня на день.

Однако едва граф выехал за ворота монастыря, как Ричард отделался от просителей и бросился в скриптории.

— Умоляю вас, мне нужно поговорить с вами, пожалуйста! Это вопрос жизни и смерти, обратился он к Джованни, прижав руки к груди, словно с трудом удерживая на месте свое бешено колотящееся сердце.

Джованни показалось даже, что он слышит, как стучит кровь в висках Ричарда.

— Что-то случилось? — встревожился он.

— Нет, то есть да, то есть случится, может случиться, умоляю, выслушайте меня, — сбивчиво заговорил Ричард, сам не свой от волнения.

— Да, хорошо, — согласился Джованни, закрывая книгу, которую читал все утро. — Пойдемте во внутренний дворик.

Ричард, возможно, хотел предложить более уединенное место, Джованни прочитал сомнение на его разгоряченном лице и потому поспешил добавить:

— Там нам никто не помешает. Ричард согласился.

Во внутреннем дворике монастыря не оказалось ни души, если там до сих пор кто-то и обретался, то едва заслышав о приближении короля Англии, монахи поспешили скрыться.

— Жан, — Ричард остановился напротив Джованни в глубине дворика, под сводами галереи, — Жан, я знаю, что не должен этого вам говорить, но я ничего не могу с собой поделать, как мне молчать? Жан, вы великодушны и не обойдетесь со мною жестоко, ведь любовью оскорбить нельзя, — Ричард выглядел одновременно виноватым и торжествующим. — Да, милый Жан, я вас люблю. Я полюбил вас сразу, как только увидел, там, во дворе замка Лансон. Я сразу это почувствовал, это такое сладостное ощущение, словно благодатная роса упала на мое сердце, и с тех пор ваш образ запечатлен у меня здесь, — Ричард вновь прижал руки к груди, — а мое сердце… мое сердце влажно от слез. Я так вас люблю, что не могу не плакать от радости долгими ночами, когда лежу без сна и смотрюсь в ваши прекрасные глаза до самого рассвета, хотя вы и не знаете об этом, я присвоил себе столько прекрасных мгновений с вами. О, Жан, не отталкивайте меня, только в вашей власти подарить мне хоть малое утешение, я люблю вас, люблю, как земля любит небо, я не могу без вас жить.

Джованни неосознанно отступил назад, наткнулся на каменную скамью у стены и сел на нее, не сводя с Ричарда глаз:

— Я не знаю, что делать, я люблю Гийома де Бельвара и…

— Погодите,

постойте, не отказывайте мне так сразу, не лишайте меня надежды, — перебил его Ричард. — Меня радует ваша верность, поверьте, безмерно радует, я вижу, вы серьезны, постоянны, иначе просто и быть не может, вы связаны с графом и считаете себя ему обязанным, но я могу вас увезти, тайно, без тягостных объяснений, моя галера готова, скажите только слово, и мы тут же отплываем, а о графе не беспокойтесь, потом все успокоится, встанет на свои места, правда, неразумно менять одно хорошее на столь же хорошее, но сами посудите, разве зазорно променять хорошее на лучшее? Я и вы, мы подходим друг другу, я это почувствовал, когда мы играли вместе, не с каждым сразу сыграешься, о, далеко не с каждым, и так складно у нас выходило, это многое способно объяснить мою внезапную к вам привязанность… Жан, у меня такое чувство, что я всю жизнь вас ждал. Вы всегда говорите, поступаете, держите себя таким образом, что я нахожу каждый ваш жест, каждое слово совершенным. Вы словно созданы для меня, как, верно, и я для вас. Неужели вы до сих пор не почувствовали хоть малую толику того же огня, что днем и ночью сжигает меня изнутри вот уже несколько дней? Говорят, сила любви одного способна разжечь любовь в другом.

— Я люблю Гийома де Бельвара, мессир, — повторил Джованни.

— «Мессир», — с укором повторил Ричард. — Неужели моя любовь только отдаляет нас друг от друга? Что такого в вашем графе? Честно, что? Сколько вы с ним уже вместе?

— Я полюбил его на Рождество 1187 года, — ответил Джованни.

— О, как давно! — воскликнул Ричард.

— И моя любовь неизменна. Сожалею, ничем не могу вам помочь. Убейте меня, я не способен ответить вам взаимностью, — сказал Джованни уже тверже и поднялся со своей скамьи.

— Жан, я король Англии, — попытался задержать Джованни Ричард.

Джованни сделал уже несколько шагов прочь, когда Ричард догнал его, не осмелившись преградить ему дорогу, но все же попытавшись схватить за руку, и пробормотал в отчаянии:

— Я превосходный любовник.

Джованни отнял свою руку и обернулся к Ричарду почти в негодовании:

— Да, вы король Англии, вы пишете красивые песни, вы играете на роте, вы прекрасный любовник, поверю вам на слово, и, скорее всего, вы обладаете еще множеством достоинств, но я люблю Гийома де Бельвара, — Джованни быстрыми шагами покинул дворик, оставив Ричарда сокрушаться о его непреклонности.

ГЛАВА LIII

О любовном четырехугольнике

Едва де Бельвар вернулся в аббатство, не успел он еще сойти с коня, как к нему подбежал паж Ричарда.

— Мессир граф, вас желает видеть мессир король, — объявил он.

Де Бельвар кивнул и направился к странноприимному дому, только не сразу в комнаты Ричарда, а первым делом поцеловать своего дорогого Жана и рассказать ему, как идут дела, ибо для графа Джованни значил куда больше, не то что благосклонности короля Англии, но и собственной жизни, и весь остального подлунного мира. К своему немалому удивлению, де Бельвар нашел дверь их с Джованни покоев запертой и сначала грешным делом напугался, что Ричард там, внутри, но тут же вспомнил о просьбе, переданной пажом. Однако к чему тогда задвинут засов? Все-таки в его отсутствие успело произойти нечто неприятное. Граф принялся стучать изо всех сил и звать Джованни. Дверь тут же отворилась. Джованни бросился де Бельвару на шею:

— Гийом, милый, наконец-то!

Граф взял его на руки и, пройдя в комнату, устроился в изножье кровати, посадив Джованни к себе на колени.

— Гийом, это ужасно! Ричард признался мне в любви, а потом, потом он посмел предложить мне бежать с ним, — без всяких околичностей сказал Джованни и передал де Бельвару все как было, чуть ли не слово в слово.

— Так значит… — мрачно протянул граф.

Джованни прекрасно знал, что предвещало такое выражение лица, какое сделалось у де Бельвара, и покрепче обнял его.