Мерцание золотых огней
Шрифт:
Он выскочил из "Мерседеса", решительно зашагал к своей ма шине.
– Сам пошел!
– заорал Чернов.
"Мерседес" рванулся с места и, стремительно набирая ско рость, помчался по гладкому асфальту широкой улицы к Рубле во-Успенскому шоссе.
47
Омельченко, заложив руки за спину, взволнованно ходил по просторной столовой. Его и жену выписали из московской кварти ры, документы на продажу были полностью подготовлены. И кварти ры, и коттеджа с мебелью, и обеих машин. Раиса уже не возражала против того, чтобы уехать на Мальту, но через две-три недели,
– Перестань маячить перед глазами, Володя!
– раздраженно сказала Раиса.
– Ты действуешь мне на нервы.
– Легко сказать - перестань! Пойми же ты наконец, Рая, не о себе забочусь, о тебе! Может быть, уже завтра они возьмут с тебя подписку о невыезде. А это значит - мы не сможем спокойно уехать! Они тебя сожрут, Рая. После того, что вы сотворили с фирмой сына Чернова, генерал найдет способ упрятать тебя за ре шетку надолго. Можешь не сомневаться!
– Не кричи, Володя. Юля может услышать.
– Не услышит. Рая, даже если они ничего не найдут против тебя подбросят, спровоцируют! Ты же затеяла игру с огнем.
– Да все я понимаю, Володя, - Раиса обхватила голову рука ми, зажмурила глаза, пытаясь найти выход из создавшегося поло жения. Очень опасного для неё положения.
– Все понимаю... но что же делать?
– Уезжать. Немедленно.
– И все бросить?
– Продать. В этом есть два плюса. Во-первых, деньги приго дятся нам на Мальте, я уже говорил это, а во-вторых - здесь не чего будет конфисковывать, если они решатся на это. Нечего! До кументы готовы, завтра я решу все вопросы и ночью мы можем уле теть.
– И все бросить...
– еле слышно повторила Раиса.
– Да почему все, Рая?!
– Потому, Володя, что у нас чемоданов не хватит взять с собой даже одежду, не говоря уже о прочих мелочах, к которым я привыкла! Хорошо, мы продадим дом, квартиру, машины, мебель. А как быть с картинами, сервизами, шубами, с техникой, книгами?
– Это придется оставить.
– Очень глупо. А с контрактом, который мы с Юлей выбили из Чарльза? Подарить Чернову?! А на кой черт мы тогда мучились? Ты мямлил, мямлил, да так ничего и не мог сделать! А моя девочка приехала и заставила этих подлецов локти кусать! Заставила! А теперь, значит, все это - коту под хвост?!
– Я тебе честно признаюсь, Рая, мямлил потому, что не хо тел злить генерала Чернова. Мы их не трогаем, они - нас.
– Ах, так, да?! Значит, мне плюнули в лицо, а я не должна их трогать? Чтобы чего худшего не вышло? Ты это хотел сказать?!
– Это. Но вы с Юлей все-таки добились своего. Теперь гене рал вцепится в тебя, как бульдог, и не отстанет до тех пор, по ка ты не окажешься там, где ни картины, ни шубы уже не понадо бятся. Кстати, насчет контракта у меня есть одно соображение. Мы сделаем так, что ваш труд не пропадет.
– Что именно, Володя?
– Отдадим его "Колее" скажем... за двести тысяч долларов. Тут выгода обоюдная.
– Неплохо, - согласилась Раиса.
– Но есть ещё один, самый главный вопрос. Как быть с Юлей?
– Она ни в коем случае не должна знать о нашем отъезде!
– всполошился Омельченко.
– Ты видишь, какой у неё характер? Я не представляю, что натворит эта девчонка, когда узнает, что ты не заплатила вкладчикам ни рубля!
– Так что же, бросить её здесь, на съедение Чернову и Лав рентьеву?
– Ну почему же... Оставим ей тысяч десять, на первое время хватит. Пусть уезжает в Ростов...
– Ей туда нельзя возвращаться!
– Ну, в Краснодар или ещё куда... Не пропадет.
– Володя! Иногда мне хочется стукнуть тебя чем-нибудь тя желым. Ты прав, говорить ей о нашем отъезде нельзя. Но я не брошу свою девочку на произвол судьбы. Если ты договоришься с Черновым, он не станет её преследовать. А жить она будет... Вот здесь!
– Где - здесь?
– не понял Омельченко.
– В этом коттедже. У меня тоже есть идея, Володя. Пожа луйста, выслушай меня внимательно. Мы продаем квартиру в Прото поповском вместе с мебелью. Продаем машины. А коттедж продаем Юле. Это сделает после нашего отъезда Петр Иванович Лукоянов по моей доверенности. Он адвокат и наш друг. И - честный человек.
– Погоди, погоди, Рая! Как - продаем?
– Так, без денег! Петр Иванович знает, как это сделать. И тогда получается вот что: коттедж у Юли никто не сможет конфис ковать - раз. Она перевезет сюда все вещи, кроме мебели, из Протопоповского, и, значит, они сохранятся - два. Юле будет, где жить - три. А нам будет, куда приезжать четыре! Кто зна ет, если все успокоится, может я захочу вернуться в Москву, нянчить внуков - сюда и вернусь.
– Ну да, про внуков я не подумал...
– растерянно пробормо тал Омельченко.
– Но мы теряем на этом...
– Заткнись!
– крикнула Раиса, и глаза её блеснули, совсем как у Юли, когда та разговаривала с надоевшим охранником.
– Если Чернов даст двести тысяч отступного - я лично ничего не теряю! То, что Юля наказала подлых юнцов, стоит ещё больше.
Омельченко присел на стул, долго чесал затылок, потом бро сил на жену короткий взгляд.
– Допустим, я соглашусь с твоими доводами, Рая. Но... Ты уверена, что девчонка все поймет правильно? Мы ведь ничего не сможем ей объяснить.
– Я оставлю письмо. А позже, когда все успокоится, буду звонить Юле. Она поймет.
– Тогда... Рая, у нас мало времени, а сделать нужно очень много. Хорошо бы отправить её на Протопоповский до... до после завтра. Ты можешь что-нибудь придумать?
– Попробую. А ты звони Петру Ивановичу, пусть приезжает, нужно все обсудить.
– Значит, в путь, Рая? Наконец-то я уговорил тебя! Уедем из этой страны дураков, будем жить на берегу теплого моря, гу лять под пальмами, ловить рыбу... Даже страшновато: а вдруг кто-то помешает этому?