Мэри Поппинс для квартета

Тур Тереза

Мы вернулись на скамейку.

— Конечно, было бы удобнее в офисе, — недовольно проговорил он. Комары радостно запели.

— Нам было бы удобнее просто уехать завтра в отпуск, — отрезала я.

Он тяжело вздохнул, достал телефон, коснулся экрана:

— Посмотрите, пожалуйста.

Четверка молодых симпатичных мужчин. Название «Крещендо» мне ни о чем не говорило. Но с другой стороны, я и телевизор не смотрю. Один светленький, с выражением лица… будем считать, что Иванушки-царевича до того, как над ним серьезно поработали Баба-Яга и жизнь. Другой — с проникновенным

выражением глаз и капризным изгибом пухлых губ. А ресницы… Фанаткам на зависть. Явно дамский угодник. Третий — с худощавым вытянутым лицом и ехидным прищуром зеленых глаз — явный лидер. И четвертый — чуть поодаль. Симпатичный брюнет с челкой, закрывающей все лицо.

— Это? — спросила я у господина Томбасова, который, как мне показалось, ожидал совсем другой реакции.

— Это вокальная группа, которую я продюссирую.

Я посмотрела на бизнесмена. Вот не представлялся он мне человеком, который мог иметь хоть какое-то отношение к музыке, даже продюссируя попсу.

— Моя покойная жена преподавала в консерватории. Это ее выпуск. Когда у меня пошли деньги, она уговорила вложиться в парней. И… до недавнего времени все шло хорошо. Даже после ее гибели.

Голос звучал ровно. Чересчур ровно. В мое сердце невольно зашевелился червячок сочувствия.

— А потом? — спросила дочь.

— А потом, — тяжело вздохнул бизнесмен, — потом они словили звезду. Выступили в Кремле, поселились на канале «Россия». Пели… много где, на пафосных мероприятиях. В основном классику, проект «Опера для всех». Романсы. Вот сейчас готовят программу «Песни из кинофильмов».

— Так что с ними не так? — упрямо спросила я, давя вопрос: «А зачем им учитель русского»?

— Смотрите. Вот видео.

Он еще раз коснулся экрана.

Поплыли чарующие первые такты чего-то восхитительно итальянского. Оркестр, скрипки… Я услышала первые ноты, которые выпевались, чарующее четырехголосье, которое брали так легко, так естественно, словно петь для них было как дышать.

На втором куплете господин Томбасов жестоко выключил запись.

— Зачем? — воскликнула дочь.

— Это то, что было год назад.

— А сейчас? — Машка бесцеремонно протиснулась между нами. Томбасов показал нам следующую фотографию. — Погодите, там бас прическу изменил и похудел радикально. Или?

— Или. Прежний ушел. И вот, что получилось.

Следующее видео. Открытая сцена на каком-то празднике.

— Слушайте.

Та же песня, что-то итальянское, звенящее, ко…

Что сказать. Это было… разочарование. Вроде все старались, все пели, но… Магии не было. Ничего не было.

— Слушайте, они же в унисон поют, — возмутилась Маша. — А моя руководительница ругается. Говорит — вышли вчетвером, пойте на четыре голоса. А. Теперь разъехались. Куда тебя понесло? — Она тыкнула пальцем в светленького, который отрастил волосы и стал похож на несчастного и взъерошенного дикообраза. — А тебя и не слышно, — обратилась моя добрая музыкальная девочка к басу с роскошной челкой. — Тебя же эти трое верхними нотами забивают совершенно.

Я только морщилась.

— Они убеждаются, что

даже гениальные тенора могут развлекаться до тех пор, пока хороший бас все держит, — грустно проговорил бизнесмен. — А сейчас они просто сливают десять лет работы — и до тучи вложенных денег.

Мда…

— В общем, — тяжко вздохнул бизнесмен, — Иван, — он показал на светленького, — когда психует, то голос теряет совершенно. Спазм у него.

— Натура нежная?

— Да как вам сказать…

— Что с остальными?

— Артур, — господин Томбовский с отвращением потыкал пальцем в невысокого, прекрасноресничатого, — он недавно развелся. И время от времени гулять изволит.

— С медведями и цыганами?

— Практически. Да и пусть бы, но он же после этого петь не может.

— Изумительно.

— Ну, про этого я и говорить не хочу, — кивок в сторону брюнета с челкой. — Я не понимаю, зачем парни уговорили его взять.

— А что с вот этим? — показала я на длинноволосого и зеленоглазого с ехидным прищуром.

— Моя головная боль. Он бунтует и хочет на волю.

Я проглотила емкую и неприличную характеристику происходящего. А ведь господин бизнесмен прав. Тут нужно чудо, не иначе. Чтобы прилетела Мери Поппинс с волшебным зонтиком с ручкой в виде головы попугая, взмахнула им, как волшебной палочкой и кааак врезала по башке. Всем участником вокальной группы. По очереди. И гоняла их по сцене с воплями: «Только работа, только петь, только хардкор!»

Представила — и усмехнулась. И вдруг меня осенило, что как раз этого он и хочет!

— Ма-а-а-м… — посмотрела на меня дочь. И я поняла, что допустила тактический просчет, разрешив поучаствовать в беседе. Певцы в беде… Их же надо спасать!

— Будете слушать, что они назаписывали в студии? Типа рекламное обращение к слушателям. На концерт приглашали, который через четырнадцать дней будет в Твери.

— Стоит поберечь нервы?

Он кивнул и вздохнул:

— Проще всего мне было бы просто-напросто закрыть этот балаган. Всех разогнать и не париться. Но…

Он устало потер глаза:

— Жена, помяни Бог, не одобрила б. Да и не привык я, что у меня убыточные проекты быть могут.

— Ма-а-а-ам!

— Понимаешь, Маш, — ввязываться во все это не хотелось еще больше. — Я решительно не понимаю, чем я могу помочь. Там нужен преподаватель вокала.

Бизнесмен фыркнул, дочь тоже. Да понятно, что у данного четверки этого добра по необходимости… Много. Да и сами они этот самый вокал уже преподавать могут на раз-два-три.

— Психолог? — предположила я.

Теперь тяжелый вздох. Практически обреченный.

— Были.

— Слушайте, но я даже в самой смелой фантазии не могу предположить, зачем им может понадобиться учитель русского языка.

— Вы справились с моими близнецами. Значит, вам под силу все!

И такая железобетонная уверенность в голосе! Была б я тщеславна — вот растеклась бы под ногами этого манипулятора лужицей. И согласилась бы на все. А так я только нахмурилась:

— Глупости.

— Работа тяжелая, не спорю. Но я готов щедро платить.