Мэри Поппинс для квартета
Шрифт:
Мы вернулись на скамейку.
— Конечно, было бы удобнее в офисе, — недовольно проговорил он. Комары радостно запели.
— Нам было бы удобнее просто уехать завтра в отпуск, — отрезала я.
Он тяжело вздохнул, достал телефон, коснулся экрана:
— Посмотрите, пожалуйста.
Четверка молодых симпатичных мужчин. Название «Крещендо» мне ни о чем не говорило. Но с другой стороны, я и телевизор не смотрю. Один светленький, с выражением лица… будем считать, что Иванушки-царевича до того, как над ним серьезно поработали Баба-Яга и жизнь. Другой — с проникновенным
— Это? — спросила я у господина Томбасова, который, как мне показалось, ожидал совсем другой реакции.
— Это вокальная группа, которую я продюссирую.
Я посмотрела на бизнесмена. Вот не представлялся он мне человеком, который мог иметь хоть какое-то отношение к музыке, даже продюссируя попсу.
— Моя покойная жена преподавала в консерватории. Это ее выпуск. Когда у меня пошли деньги, она уговорила вложиться в парней. И… до недавнего времени все шло хорошо. Даже после ее гибели.
Голос звучал ровно. Чересчур ровно. В мое сердце невольно зашевелился червячок сочувствия.
— А потом? — спросила дочь.
— А потом, — тяжело вздохнул бизнесмен, — потом они словили звезду. Выступили в Кремле, поселились на канале «Россия». Пели… много где, на пафосных мероприятиях. В основном классику, проект «Опера для всех». Романсы. Вот сейчас готовят программу «Песни из кинофильмов».
— Так что с ними не так? — упрямо спросила я, давя вопрос: «А зачем им учитель русского»?
— Смотрите. Вот видео.
Он еще раз коснулся экрана.
Поплыли чарующие первые такты чего-то восхитительно итальянского. Оркестр, скрипки… Я услышала первые ноты, которые выпевались, чарующее четырехголосье, которое брали так легко, так естественно, словно петь для них было как дышать.
На втором куплете господин Томбасов жестоко выключил запись.
— Зачем? — воскликнула дочь.
— Это то, что было год назад.
— А сейчас? — Машка бесцеремонно протиснулась между нами. Томбасов показал нам следующую фотографию. — Погодите, там бас прическу изменил и похудел радикально. Или?
— Или. Прежний ушел. И вот, что получилось.
Следующее видео. Открытая сцена на каком-то празднике.
— Слушайте.
Та же песня, что-то итальянское, звенящее, ко…
Что сказать. Это было… разочарование. Вроде все старались, все пели, но… Магии не было. Ничего не было.
— Слушайте, они же в унисон поют, — возмутилась Маша. — А моя руководительница ругается. Говорит — вышли вчетвером, пойте на четыре голоса. А. Теперь разъехались. Куда тебя понесло? — Она тыкнула пальцем в светленького, который отрастил волосы и стал похож на несчастного и взъерошенного дикообраза. — А тебя и не слышно, — обратилась моя добрая музыкальная девочка к басу с роскошной челкой. — Тебя же эти трое верхними нотами забивают совершенно.
Я только морщилась.
— Они убеждаются, что
Мда…
— В общем, — тяжко вздохнул бизнесмен, — Иван, — он показал на светленького, — когда психует, то голос теряет совершенно. Спазм у него.
— Натура нежная?
— Да как вам сказать…
— Что с остальными?
— Артур, — господин Томбовский с отвращением потыкал пальцем в невысокого, прекрасноресничатого, — он недавно развелся. И время от времени гулять изволит.
— С медведями и цыганами?
— Практически. Да и пусть бы, но он же после этого петь не может.
— Изумительно.
— Ну, про этого я и говорить не хочу, — кивок в сторону брюнета с челкой. — Я не понимаю, зачем парни уговорили его взять.
— А что с вот этим? — показала я на длинноволосого и зеленоглазого с ехидным прищуром.
— Моя головная боль. Он бунтует и хочет на волю.
Я проглотила емкую и неприличную характеристику происходящего. А ведь господин бизнесмен прав. Тут нужно чудо, не иначе. Чтобы прилетела Мери Поппинс с волшебным зонтиком с ручкой в виде головы попугая, взмахнула им, как волшебной палочкой и кааак врезала по башке. Всем участником вокальной группы. По очереди. И гоняла их по сцене с воплями: «Только работа, только петь, только хардкор!»
Представила — и усмехнулась. И вдруг меня осенило, что как раз этого он и хочет!
— Ма-а-а-м… — посмотрела на меня дочь. И я поняла, что допустила тактический просчет, разрешив поучаствовать в беседе. Певцы в беде… Их же надо спасать!
— Будете слушать, что они назаписывали в студии? Типа рекламное обращение к слушателям. На концерт приглашали, который через четырнадцать дней будет в Твери.
— Стоит поберечь нервы?
Он кивнул и вздохнул:
— Проще всего мне было бы просто-напросто закрыть этот балаган. Всех разогнать и не париться. Но…
Он устало потер глаза:
— Жена, помяни Бог, не одобрила б. Да и не привык я, что у меня убыточные проекты быть могут.
— Ма-а-а-ам!
— Понимаешь, Маш, — ввязываться во все это не хотелось еще больше. — Я решительно не понимаю, чем я могу помочь. Там нужен преподаватель вокала.
Бизнесмен фыркнул, дочь тоже. Да понятно, что у данного четверки этого добра по необходимости… Много. Да и сами они этот самый вокал уже преподавать могут на раз-два-три.
— Психолог? — предположила я.
Теперь тяжелый вздох. Практически обреченный.
— Были.
— Слушайте, но я даже в самой смелой фантазии не могу предположить, зачем им может понадобиться учитель русского языка.
— Вы справились с моими близнецами. Значит, вам под силу все!
И такая железобетонная уверенность в голосе! Была б я тщеславна — вот растеклась бы под ногами этого манипулятора лужицей. И согласилась бы на все. А так я только нахмурилась:
— Глупости.
— Работа тяжелая, не спорю. Но я готов щедро платить.