Мэри Поппинс открывает дверь
Шрифт:
— Динь-динь-динь-динь! — ласково звал он, смешиваясь с эхом знакомого голоса.
— Кто хочет сдобные булочки? — требовательно спрашивал голос.
Джейн и Майкл открыли глаза, сели и с изумлением огляделись. Они были в своих постелях, под пуховыми одеялами.
Рядом, в кроватках, спали Джон и Барбара. В камине весело сверкал огонь, а в окно Детской лился мягкий утренний свет.
— Динь-динь-динь! — доносился с улицы звон колокольчика.
— Я сказала, кто хочет сдобные булочки? Вы что, оглохли? Булочник ждет на улице.
Ошибки не было. Голос принадлежал Мэри Поппинс, и звучал он очень нетерпеливо.
— Я хочу! — поспешно сказал Майкл.
— И
Мэри Поппинс фыркнула.
— Тогда почему не сказать об этом сразу!
Она подошла к окну и помахала рукой, подзывая Булочника.
Внизу со скрипом открылись ворота, и Булочник, пробежав по садовой дорожке, постучал в заднюю дверь. Он был уверен в заказе из Семнадцатого Номера, так как вся семья Бэнксов была явно неравнодушна к сдобным булочкам.
Мэри Поппинс отошла от окна и подбросила в камин пару поленьев. Некоторое время Майкл сонно смотрел на нее. Затем почесал за ухом и почувствовал, что окончательно проснулся.
— Послушайте! — вскричал он. — Я хочу своего Золотистого Поросенка! Где он, Мэри Поппинс?
— Да! — поддержала Джейн. — Я тоже хочу получить своего Альфреда! И Синюю Уточку! И Пинни! Где они?
— На шкафу! Где им еще быть? — сердито ответила Мэри Поппинс.
Дети посмотрели вверх. Все четыре игрушки стояли рядышком — так, как их оставила Мэри Поппинс. Перед ними лежали три книги: «Робинзон Крузо», «Зеленая книга сказок» и «Рифмы Матушки Гусыни». Однако они не были открыты, как прошлым вечером. Они лежали стопкой — одна на другой.
— Но как они вернулись из Парка? — удивился Майкл.
— И где флейта Поросенка? — подхватила Джейн. — И ваше концертино?
Теперь настала очередь Мэри Поппинс вытаращить глаза.
— Мое — что? — спросила она, сверля их взглядом.
— Ваше концертино, Мэри Поппинс! На котором вы играли прошлой ночью в Парке!
Мэри Поппинс отошла от камина и приблизилась к Джейн.
— Будь добра, повтори, что ты сказала! — произнесла она спокойно, но от этого спокойствия холодок бежал по спине. — Правильно ли я поняла, Джейн Бэнкс, что ты утверждаешь, будто я прошлой ночью была в Парке и играла на… музыкальном инструменте?
— Но это правда! — возмутился Майкл. — Мы все там были! Вы, игрушки, Джейн и я! Мы танцевали с героями сказок в Трещине!
Мэри Поппинс смотрела на них так, словно не верила собственным ушам. Ее взгляд был просто ужасен.
— Сказки?! В Трещине?! Ну и ну! Если я услышу еще Хоть Одно Слово, вы будете танцевать в ванной! И дверь будет заперта, это я вам обещаю! Трещина! Подумать только! Совсем с ума сошли!
Она сердито повернулась и, хлопнув дверью, пошла вниз по лестнице.
Майкл молчал с минуту, обдумывая что-то.
— Забавно, — пробормотал он наконец. — Я думал, что это на самом деле. Выходит, мне всё приснилось.
Джейн не ответила. Вместо этого она вдруг стрелой вылетела из постели и придвинула стул к шкафу. Затем быстро вскарабкалась на него, схватила игрушки и подбежала к Майклу.
— Пощупай их ноги! — взволнованно прошептала она.
Майкл протянул руку и по очереди потрогал ноги Поросенка, Альфреда, Уточки и Пинни.
— Они мокрые! — с удивлением воскликнул он.
Джейн кивнула.
— А вот еще! — и она, достав из-под кровати шлепанцы, показала их Майклу, затем, открыв коробку, вынула из нее башмаки Мэри Поппинс.
Шлепанцы были насквозь мокры, а на подошвы башмаков Мэри Поппинс налипли мокрые травинки, что бывает только в том случае, если вы и вправду всю ночь протанцевали в Парке.
Майкл взглянул на Джейн и засмеялся.
— Значит, это был не сон! —
Джейн покачала головой и улыбнулась.
Так они сидели на кровати Майкла, понимающе кивая друг другу, и в их взглядах было то, что нельзя выразить словами.
Скоро в Детскую вошла Мэри Поппинс с тарелкой булочек. Все еще держа в руках башмаки и шлепанцы, дети посмотрели на нее. Их глаза встретились. И это был взгляд взаимопонимания и доброты.
Без сомнения, она знала, что они догадались.
— Сегодня Новый Год, Мэри Поппинс? — спросил после долгой паузы Майкл.
— Да, — ответила она спокойно, ставя тарелку на стол.
Майкл мечтательно посмотрел на нее. Он думал о Трещине между Годами.
— И мы тоже будем, Мэри Поппинс? — невольно вырвалось у него.
— Что «будем»? — фыркнула она, не поняв вопроса.
— Жить долго и счастливо? — объяснил он поспешно.
Улыбка, полупечальная, полунежная, на мгновение появилась в уголках ее губ.
— Может быть, — сказала она задумчиво. — Все зависит…
— От чего, Мэри Поппинс?
— От вас, — тихо сказала она и понесла тарелку с булочками к камину…
Глава восьмая. Другая дверь
Было холодное, хмурое утро — такое, что казалось в самую пору пускаться в пляс вокруг Сливы. [20]
20
Каждое четверостишие должно сопровождаться «показом» того, о чем рассказывается:
Так мы пляшем возле сливы, Возле сливы, возле сливы, Так мы пляшем возле сливы Хмурым и холодным днем. А вот так мы моем руки, Моем руки, моем руки, А вот так мы моем руки Хмурым и холодным днем. Так стираем мы одежду, Мы одежду, мы одежду, Так стираем мы одежду Хмурым и холодным днем. А вот так мы ходим в школу, Ходим в школу, ходим в школу, А вот так мы ходим в школу Хмурым и холодным днем. А вот так идем из школы, Мы из школы, мы из школы, А вот так идем из школы Хмурым и холодным днем.Бледный серый свет, словно туман, окутывал Вишневые деревья и дома на улице. Ветер, дувший со стороны Парка, кружил по улице и жалобно выл, залетая во дворы и садики.
— Брррррр! — недовольно проворчал Дом № 17.— Что этот Ветер о себе воображает? Завывает, носится вокруг, словно приведение! Эй! Прекрати сейчас же! Меня от твоих воплей в дрожь бросает!
— Вьюю! Вьюю! Чем бы заняться? — не унимался Ветер.
Из недр дома донесся скребущий звук. Это Робертсон Эй выгребал из каминов золу и подкладывал свежие дрова.