Мэри Поппинс с Вишневой улицы (иллюстрации Г. Калиновского)
Шрифт:
— Ни при чём, говоришь? — переспросила Мэри Поппинс с каким-то странным выражением лица. — Ну так сейчас увидишь.
Держа компас на ладони, — а это был компас, — она повернулась к воротам парка и сказала одно слово: «Север».
Буквы закружились вокруг стрелки, заплясали. Стало вдруг очень холодно, задул ледяной ветер, и Джейн с Майклом зажмурились. Когда они открыли глаза, парк исчез, не стало ни деревьев, ни зелёных скамеек, ни асфальтовых дорожек. Вокруг них громоздились торосы голубого льда, а под ногами лежал толстый слой снега, спрессованный морозами.
— Ой, ой! — закричала Джейн, дрожа от холода, и бросилась к коляске, чтоб потеплее укрыть
Мэри Поппинс значительно поглядела на Майкла. Но не успела ничего сказать: из отверстия в снежной горе вылез эскимос в длинной белой дохе и белой меховой шапке, обрамлявшей его тёмное круглое лицо.
— Милости просим на Северный полюс, Мэри Поппинс с друзьями, — сказал эскимос, улыбнувшись широкой, доброй улыбкой. Затем подошёл к каждому гостю и потёрся носом о его нос — такое уж у эскимосов приветствие. Следом наружу вышла эскимоска, держа в руках младенца, завёрнутого в тюленье одеяло.
— Мэри! Какая радость! — воскликнула она и так же поздоровалась со всеми. — Но вы ведь замёрзнете, — забеспокоилась она, глядя на их лёгкую одежду. — Я сейчас принесу вам шубы. Не хотите ли, дорогие гости, супу из китового жира?
— Боюсь, что мы не можем долго задерживаться, — ответила Мэри Поппинс. — Мы путешествуем вокруг света и заглянули к вам на минутку. Но всё равно спасибо. Может быть, в другой раз.
С этими словами она лёгким движением руки повернула компас и произнесла: «Юг!»
Майклу и Джейн показалось, что весь мир, подобно компасу, вращается вокруг них. Это очень походило на карусель, когда её хозяин, чтобы доставить особое удовольствие, сажал их в самую середину, где работал мотор.
Мир вокруг них вращался, становилось теплее, наконец движение окончилось и они очутились вблизи небольшой пальмовой рощи. Вовсю сияло солнце, до горизонта тянулись пески, золотистые, серебряно-белые, горячие, как огонь. Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба чёрные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах — уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетён из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный чёрный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.
— Мы так давно ожидаем тебя, Мэри Поппинс, — засмеялась негритянка. — Ты привела с собой детей угоститься сладкими арбузами? Они совсем малютки. Не мешало бы немножечко почистить их ваксой. Милости просим, мы всегда очень рады тебя видеть.
И негритянка, позвав их за собой, пошла к маленькой хижине, сплетённой из пальмовых листьев. Джейн с Майклом пошли было за ней, но Мэри Поппинс удержала их.
— У нас, к сожалению, совсем нет времени. Мы заскочили на секунду, только повидаться. Путешествуем вокруг света… — объяснила она двум африканцам, которые с изумлением слушали, воздев руки к небу.
— Вот это путешествие, мадам! — сказал мужчина, улыбаясь и потерев щеку огромной дубинкой; чёрные его глаза при этом весело блеснули.
— Вокруг света! Долгий, долгий путь, не переутомились бы! — и женщина опять засмеялась, точно вся её жизнь была сплошной праздник.
Тем временем Мэри Поппинс опять повернула компас и решительным голосом произнесла: «Восток!»
Мир
— Мы, наверное, попали в Китай, — прошептала Джейн Майклу. — Да, я уверена, мы в Китае, — продолжала она, разглядывая старика, вышедшего из маленького бумажного домика. Он был одет в роскошный халат из золотой парчи и шёлковые шаровары, на лодыжках перехваченные золотыми обручами. Туфли у него были с длинными загнутыми носками, самого изысканного фасона. Седая косица сзади доставала до колен, а с верхней губы свисали длинные тонкие усы.
Старый господин, увидев Мэри Поппинс с детьми, низко поклонился, коснувшись лбом земли. К удивлению Джейн и Майкла, Мэри Поппинс ответила таким же поклоном, так что маргаритки на её шляпе подмели землю.
— Кто вас воспитывал? — прошипела Мэри Поппинс, глядя на детей из этого необычного положения. Она произнесла эти слова так грозно, что Джейн с Майклом сочли за лучшее поклониться, и даже близнецы с почтением наклонили головки в своей коляске.
Старик церемонно выпрямился и проговорил:
— Глубокопочитаемая Мэри из дома Поппинсов! Соблаговоли озарить моё недостойное жилище светом твоего благочестия. И, нижайше умоляю тебя, проводи к моему сирому очагу этих почтенных странников. — Он ещё раз поклонился и взмахом руки пригласил всех в дом.
Джейн с Майклом никогда не слыхали такой красивой, витиеватой речи и, опешив, смотрели на старика. Но они ещё больше поразились, услыхав достойный ответ Мэри Поппинс.
— Достопочтенный сэр, — начала она, — с величайшим сожалением вынуждены мы, ничтожнейшие из твоих друзей, отказаться от твоего великодушного, щедростью превосходящего королевское, предложения. Ягнёнок с меньшей охотой покидает свою мать-овцу, птенец — своё гнездо, чем мы расстаёмся с твоим ослепляющим присутствием. Благородный и трижды великолепный сэр, мы совершаем вояж вокруг земли, и наш визит в твой прекрасный город носит, увы, кратковременный характер. Позволь поэтому без дальнейших церемоний освободить тебя от нашего недостойного присутствия.
Мандарин, а это, конечно, был он, наклонил голову, готовясь отвесить ещё один замысловатый поклон, но Мэри Поппинс поспешно повернула компас и громко произнесла: «Запад!»
И опять закружился мир, так что в глазах у Джейн с Майклом всё замелькало, но вот он остановился, и они оказались в большом сосновом бору. Мэри Поппинс быстро вела их к широкой поляне, где вокруг большого костра стояло несколько шатров. Огонь вырывал из темноты странные фигуры, одетые в свободные туники, штаны из оленьей кожи с бахромой и головные уборы из перьев. Одна из них отделилась от стоящих у костра. Это был очень высокий и очень старый, но зато украшенный самыми красивыми перьями мужчина. Увидев Мэри Поппинс, он поспешил ей навстречу.