Меридон (др.перевод)
Шрифт:
Знакомец Перри Чарльз Прендерли был богатым молодым человеком. Любой шулер изо всех сил постарался бы удержать за игровым столом его приятеля.
– Ладно, сохраним ставки, – весело сказала я.
Безумный соблазн засмеяться одолевал меня все сильнее. Сегодня вечером я была цыганкой Меридон и никем иным. Ни земли, ни мужа, ни любовника, ни единого шанса выйти отсюда без побоев, если я сделаю хоть один неверный шаг.
– Сохраним ставки, я догоню. И милорд сможет отыграть свое состояние, если карта ему пойдет.
Капитан Томас просиял.
– Я
Я вытащила из кармана кошелек и отсчитала деньги. На этот раз я держала его ровно, чтобы никто не услышал, что в нем почти ничего не осталось. То была моя ставка за Широкий Дол.
У меня был всего один шанс.
Уилл переместился с бокалом вина к двери, чтобы следить за игрой. Губы его были плотно сжаты, я видела, как он сглотнул. У него не было жилки игрока, у моего добропорядочного Уилла Тайяка. Я украдкой ему подмигнула, а он предостерегающе нахмурился. Он понятия не имел, что я затеяла.
Капитан Томас кинул мне и Бобу Редферну несколько фишек. У Перри в кармане их была целая горсть. Он вынул их и стал крутить, словно надеялся, что они размножились в темноте кармана. Как ни боялась я за Широкий Дол, мне на мгновение стало жаль Перри. Он сегодня проиграл все, но еще до конца это не понял.
Капитан Томас раздал.
Я наблюдала за ним. Насколько я могла понять, он был честным игроком. Чистые карты, новая колода, сдавал сверху. Он сунул колоду Перри, чтобы тот выбрал масть. Бубны.
Карта мне пришла средняя, я взяла пару взяток и пару проиграла. Об игре я не очень пеклась. Мне нужно было понять, как они работают. Раздача перешла к Перри, он неловко взялся за карты, но как-то справился. Боб Редферн выбирал масть. Объявил трефы. Мне пришла отличная карта. Я взяла четыре из шести взяток, раздача и выбор масти перешли ко мне. Я снова выкинула трефы, получила карту так себе и взяла две взятки. Боб Редферн взял три и стал сдавать следующим.
Пока я ничего не заметила. К концу игры я проиграла капитану Томасу восемь гиней. Перри проиграл десять. Я не видела, как они это сделали. Насколько я могла судить, Перри проиграл по чистому неумению. Он не мог запомнить, какие карты сброшены и кто выбирал масть. Все его взятки были простым везением – ему пришла старшая карта верной масти.
Во время второй игры я все поняла.
Сразу надо было заметить!
Я ведь всю жизнь смотрела, как работают шулера. Эти двое, без сомнения, владели всем набором трюков: сдавали снизу, крапили карты, прятали их, подтасовывали. Но со мной и Перри они просто работали командой. Я вспомнила, как па сидел напротив меня на ступеньках фургона и поднимал к уху кружку с чаем:
– Ухо – это туз, – говорил он. – Ухо – туз. Рот – король. Плечо – дама. Простейший трюк, Мэрри. Запоминай. Правая рука – красные. Левая – черные. Когда кулак сожмешь, похоже на трефы, видишь? Средним пальцем тронешь большой – червы. Вытянешь пальцы, сложив вместе, – пики. А раздвинешь их – бубны. Проще простого.
Я никогда не думала, что хоть за что-то буду благодарна этому
Всего-то и нужно было – сидеть напротив.
Они использовали знаки, которым меня выучил па. Я поглядывала на них из-под ресниц и про себя улыбалась. Эту грамоту я читала так же легко, как они. Я видела, что у Боба Редферна на руках старшие бубны, и поэтому капитан объявил бубны, хотя у него самого на руках была только пара бубей. Тогда я поняла, что надо придержать свои мелкие бубны как козыри для взятки, чтобы остаться в игре.
Они охотились на меня. На мою стопочку гиней. Жалобные причитания Перри по поводу своего невезения для них ничего не значили. Он нацарапает еще несколько расписок, ставя все больше, в надежде отыграть Широкий Дол. Но сегодня ночью они высосали Перри досуха. Расписки – это хорошо, но они предпочитали золото – вроде моего; или документы на собственность – как у Перри.
Я держала их на коротком поводке. Проигрывала по гинее за раз – медленно, не торопясь, пока не приноровилась.
Я наблюдала. Времени у меня не было, и за Перри я тоже присмотреть не догадалась.
Стол внезапно накренился, когда Перри, оттолкнувшись от него, отодвинул стул.
– Я больше играть не стану! – объявил он.
Он качнулся на стуле, потом со стуком опустил его на все четыре ножки. Нахмурился, глядя на нас, я увидела, как у него дрожит нижняя губа, и поняла, что он сейчас заплачет.
Я увидела – он наконец-то понял, что натворил.
– Джолион, – жалобно сказал он капитану. – Джолион, ради бога, возьмите расписку вместо документов. Я не должен был класть их на стол. А вы не должны были принимать.
Капитан улыбнулся, но глаза его были холодны.
– Будет вам, – ответил он. – Вы у меня состояние выиграли в Нью-Маркете. Золотом! Это вам не какая-то дыра в деревне за сотни миль отсюда с ограничением в правах по самые уши. Это игра, юноша! И бог ты мой! Какой же вы игрок!
– Никогда не видел игрока лучше, – тут же подхватил Боб Редферн. – В жизни не видел.
Перри быстро заморгал. Я знала, что у него на глазах слезы.
– Я нарушил обещание, – сказал он. – Я обещал… одной леди… что не буду их ставить. Я это сделал лишь потому, что столько вам задолжал, Джолион, и думал, что поставить Широкий Дол и разом закрыть все долги – отличная мысль. Я не должен был этого делать. Надеюсь, вы примете взамен вексель?
Капитан Томас поднялся и похлопал Перри по плечу.
– Конечно, – добродушно сказал он. – Конечно. Я вас завтра навещу, идет, старина? Приду к вам в полдень, ладно? Хочу, чтобы вы взглянули на моего нового гунтера, думаю, он вам понравится.
– И я закрою свой долг вам, да? – с волнением спросил Перри. – Вы же придете? Вы будете беречь документы?
– Как новорожденного младенца! – сказал капитан.
Он осторожно довел Перри до двери, и привратник накинул Перри на плечи его вечерний плащ на шелковой подкладке.