Меридон (др.перевод)
Шрифт:
Мысли мои метались так, словно у меня все еще была лихорадка.
– Жди здесь, – сказала я. – Я возьму плащ.
Он не успел ответить, как я уже бежала вверх по лестнице. Я вытащила из гардероба плащ и сунула заледеневшие ноги в сапоги для верховой езды. Усталость прошла, в голове стучало от волнения, я дрожала от холода, но мне нужно было скорее спуститься, чтобы Уилл не уехал, не дождавшись меня.
Я схватила лежавший в ящике стола кошелек, полный гиней, и скатилась вниз по лестнице, уже не думая о том,
Уилл по-прежнему стоял на крыльце.
– Идем! – сказала я, закрывая за собой дверь и устремляясь по улице. – Это твоя лошадь?
Гнедой Уилла был привязан к ограде. Уилл кивнул и отвязал его. По моему кивку он подсадил меня в седло и, вспрыгнув, сел позади меня.
– Куда? – спросил он.
– В конюшни, – ответила я.
Мы потрусили по переулку к конюшням. Копыта лошади громко стучали по промерзшим булыжникам. Внутри залаяла собака, и мы увидели, как зажегся свет. Я заколотила в дверь конюшни, лошади внутри встревожились, потом я услышала, как кто-то спустился по лестнице из жилых помещений, и сонный голос крикнул:
– Кто там?
– Леди Хейверинг! – рявкнула я.
Я почувствовала, как Уилл у меня за спиной оцепенел от ярости, услышав титул, но грум отодвинул засовы и высунулся из-за приоткрытой двери, держа в руке фонарь.
– Леди Хейверинг? – недоверчиво спросил он.
Потом увидел меня и выскочил на улицу.
– Что вам угодно, ваша милость?
– Хочу одолжить у тебя костюм, твой воскресный костюм, – коротко ответила я. – Мне он очень нужен, прошу тебя, Джерри.
Он растерянно поморгал в свете фонаря.
– Быстрее! – сказала я. – Я переоденусь у тебя в комнате. Сперва дай мне одежду.
Уилл соскочил с лошади и снял меня с седла.
– Ты же слышал, что она сказала, – обратился он к Джерри. – Делай, что велят.
Грум что-то забормотал, но повернулся и повел меня внутрь по шаткой лестнице.
– У меня есть костюм, я его шил на свадьбу брата, – сказал он. – Он у меня портной, нарочно на меня сшил.
– Отлично, – сказала я.
Чем наряднее я буду выглядеть, тем вернее выгорит мой план.
Джерри подошел к сундуку, стоявшему в углу, и почтительно вынул костюм.
Пока нам везло, к костюму прилагалась рубашка и белый галстук. Он был хорош, почти как у джентльмена: из гладкой ткани, не домотканой. Темно-серый. В таких костюмах ходят городские чиновники или даже купцы средней руки. Если в клуб пустили Уилла в его буром домотканом одеянии, то меня в этом костюме точно должны были пустить, если мне удастся сойти за молодого человека.
К костюму прилагалась треуголка, тоже серая, а поверх я могла накинуть свой плащ. Мне пришлось смириться с сапогами. Я не хотела одалживать у грума башмаки с блестящими пряжками, они были бы мне слишком явно велики, а жакет и брюки казались просто свободными.
Переодевшись
Уилл уставился на меня, а грум просто разинул рот.
– Бог ты мой, леди Хейверинг, что вы задумали? – воскликнул грум.
Я прошла мимо него и накинула плащ.
– А ты как думаешь? – спросила я. – Сойду я за молодого человека? За джентльмена?
– Да… – заикаясь, произнес Джерри. – Но зачем, ваша милость? Что вы затеяли?
Я рассмеялась, мне казалось, что я не в себе, как будто все еще в лихорадке.
– Спасибо, что одолжил костюм, – сказала я. – Я верну его в целости и сохранности. Никому об этом не рассказывай, получишь гинею. Приготовь для нас к рассвету гнедого и Море. Не ложись, жди меня.
Он бы ответил, но я развернулась, и Уилл последовал за мной.
Его улыбка блестела в лунном свете. Я улыбнулась в ответ.
Так приятно было снова выйти из дома в удобной одежде!
Все это казалось сном: идти с Уиллом по темным пустым улицам Лондона.
Я расхохоталась.
– Веди, – сказала я. – В клуб Перри, как можно быстрее.
Уилл не спрашивал меня, что я задумала. Я уже много месяцев знала, что люблю его, но когда он просто молча с улыбкой кивнул, я полюбила его еще сильнее. За то, как повернулся и бегом рванулся по улице, хотя понятия не имел, какого черта я придумала.
Я и сама до конца не знала.
Новый клуб был всего в нескольких минутах ходьбы; Перри поехал туда в кэбе, а назад, видимо, собирался пойти пешком. Свернув с широкой Керзон-стрит за угол, мы двинулись, взявшись за руки, и в темноте подошли к дверям неторопливо, как лорды.
– Это тут, Майкл! – громко сказал Уилл.
Голос у него был внятный и повелительный, как у сквайра, сидящего на коне. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться.
– Так стучи в дверь! – сказала я.
Я старалась говорить как можно ниже и слегка заплетающимся языком, как пьяный.
– Стучи, пусть эти сукины дети открывают!
Дверь распахнулась прежде, чем Уилл поднял руку. Привратник, одетый в поношенную ливрею, которая, казалось, была куплена у старьевщика, улыбнулся нам. У него не хватало зуба. Выглядел он отпетым мошенником.
– Это частный клуб, джентльмены, – сказал он. – Частный, для помещиков и их друзей.
Слава богу, на освещении они экономили: переднюю озарял единственный канделябр, две оплывших свечи уже угасали. Лицо мое все равно скрывала тень шляпы, а привратник смотрел в основном на покрой моего костюма, который был неплох, почему и решил, что мы похожи скорее на сельских жителей, чем на стражу, пришедшую проверить новый притон.
– Я знаком с сэром Генри Питерсом, – сказала я, хвастливо, как юнец. – Он сегодня здесь?