Мэрилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой
Шрифт:
Я была просто уничтожена, потому что, играя в фильмах по своему выбору, все равно оказывалась достоянием студии, которая могла выдать меня замуж или развести, устроить из моей жизни скандал или рекламный ролик. Даже став звездой, я все равно была студийной вещью, пусть и получше оплачиваемой.
Так не могло продолжаться!
В следующий раз я расскажу Вам, как пыталась стать самостоятельной.
«Мэрилин Монро Продакшнз». Самостоятельность
Привет, Док!
Я не знаю, что рисовать… Можно я просто расскажу, как объявила войну «Фоксу» и выиграла (или проиграла)?
Еще
– Милтон, не эта студия, так другая, какая между ними разница? В «Коламбии» нет Занука, так есть Кон, к тому же в каждой студии своя Блондинка.
– Совсем порви со студиями. Давай организуем собственную компанию.
– Самим снимать фильмы?! Ну нет, на это я не соглашусь никогда!
– Не фильмы снимать, а просто самим вести дела, самим продюсировать твои фильмы.
– У меня нет таких денег.
– Найдем.
– Но у меня контракт со студией, я не смогу ничего играть, пока не выполню все обязательства перед ними, а уж Занук постарается, что они были кабальными.
Грин долго убеждал меня, обещая содержать до тех пор, пока не разрешатся все споры со студией:
– Мы включим это отдельным пунктом в контракт.
Я очень не хотела сниматься на «Фоксе», пока там Занук, даже после того как по окончании съемок в мою честь студией был организован роскошный прием (на нем я познакомилась с Кларком Гейблом!). Занук действительно быстро показал, что прием и хвалебные слова в мой адрес для него лично ничего не значат, тут же предложив одну за другой три совершенно пустые роли в пустых фильмах. Я категорически отказалась, поскольку это снова были алчные белобрысые дуры. Хватит с меня! То, что теперь мне давали прочесть сценарий, ничего не меняло.
Кстати, все три фильма были сняты с другими актрисами, и все три провалились в прокате.
Именно на это и рассчитывал Грин. Он утверждал, что из-за моего отсутствия студия ежегодно будет терять миллионы и быстро согласится с новыми условиями. Меня не слишком волновали деньги, если я и добивалась повышения оплаты, то только потому, что другим платили в несколько раз больше, даже обещанных ста тысяч долларов за игру в «Зуде…» не было. Смешно, звезда, привлекающая толпы любопытных просто из-за съемки эпизода, приносящая студии миллионы, все еще получала по тысяче долларов в неделю, в то время как оплата уже угасших звезд оказывалась в десятки раз больше. Где справедливость?! Не хотите платить – не требуйте от меня игры в чем попало!
Милтон Грин давил и давил, но ему не удалось бы убедить меня сбежать из Голливуда, если бы не… Артур Миллер.
С самого начала нашего брака с Джо Ди Маджио стало ясно, что, кроме постели, нас рядом не держит ничто. Джо ненавидел мою работу, моих друзей, всех, кто мне помогал. Возможно, он и был прав, называя их акулами, которые жируют на моем теле, но я не могла обойтись без Наташи Лайтесс, без того же Милтона Грина, без Сиднея Сколски, много без кого, и далеко не все они жили за мой счет или благодаря работе на меня. Кстати, Занук не раз напоминал, что помимо моих услуг студия щедро оплачивает и моих постоянных помощников, советовал мне просто разогнать всех
Но как бы ни раздражало Ди Маджио все связанное с Голливудом, а меня, связанное с рекламой ресторанов, открытых им совместно с друзьями (туда приходилось ходить, привлекая публику), а также рекламой бейсбола, развело нас не это. Нас действительно ничего не объединяло, кроме секса, а как раз он никогда не был для меня определяющим.
Иногда, глядя на мужа, уткнувшегося в экран телевизора или сидя в одиночестве дома, я задавала вопрос: что я вообще делаю рядом с Джо? Нет, он очень хороший, надежный (когда не дерется), но нам не о чем даже поговорить. Я всегда любила читать, а познакомившись сначала с Наташей Лайтесс, а потом с Михаилом Чеховым, научилась читать не что попало, а хорошую литературу. Вот этого Джо не понимал совершенно. Если фильмы еще куда ни шло, то книги Ди Маджио интересовали куда меньше. Я пыталась привить любовь к чтению, покупая и подсовывая хорошие книги – они оставались нераскрытыми, ставила пластинки с хорошей музыкой – звук приглушался, приносила альбомы с репродукциями – Джо только морщился в ответ. «Метрополитен»? А что, разве в Нью-Йорке больше некуда пойти?
Думаю, Джо мучился от меня не меньше, ему претили не только мои вульгарные экранные образы, не только ревущие толпы, готовые вырвать клок волос на память, как было в Гонолулу, не только мое катастрофическое неумение быть собранной или содержать дом в порядке, но и необходимость интересоваться рядом со мной тем, что его совсем не интересует. Я не осуждаю, конечно, можно прожить жизнь, не имея понятия о Достоевском или Стейнбеке, действительно не любя или даже просто не слышав Второй концерт Рахманинова, можно ничего не знать о Гойе и не подозревать о существовании Джойса, но при этом быть хорошим человеком. Но если есть возможность, то почему бы не почитать или послушать?
Я все чаще вспоминала об Артуре Миллере, с которым уж точно есть о чем поговорить, который знает, как именно пишет Джойс и чем хорош Сэндберг. Постепенно стало казаться, что рядом с Миллером я смогла бы раскрыться не хуже, чем на занятиях с Мишей Чеховым. Артур должен понять мою любовь к поэзии, к книгам, он вообще должен меня понять…
Но Артур был в Нью-Йорке, и после развода Нью-Йорк стал ассоциироваться у меня со свободой. Огромный город, в котором легко затеряться, особенно если не подчеркивать свою внешность, где, надев парик или просто косынку, можно ходить по улицам, не рискуя быть растерзанной сумасшедшей толпой. Мне все больше казалось, что время Голливуда прошло, что если уехать в Нью-Йорк, то можно начать жизнь сначала, но только не такую, как предлагал Ди Маджио, – с сидением у телевизора и бесконечными ужинами в определенных ресторанах, а действительно наполненную.
Милтон Грин предложил иначе: не уехать (студия не отпустит, не даст даже отпуск курице, несущей золотые яйца), а удрать, скрыться и некоторое время пересидеть, пока адвокаты будут утрясать дела со студией.
Именно три никчемные роли, предложенные мне Зануком, упорно не желавшим замечать ни моей звездности, ни моих способностей, подбросили хворост, подлили масла в огонь моих сомнений. Я решилась.
В черном парике и широкой одежде я сбежала сначала к своим старым знакомым Кэрроллам, которые приняли бывшего несчастного котенка, а теперь звезду, правда не ставшую от этого счастливее, а потом к Гринам в Коннектикут и в Нью-Йорк.