Мэрилин Монро
Шрифт:
По словам Глэдис Филлипс (впоследствии Уилсон), школьной подруги Нормы Джин, «у жителей Лос-Анджелеса имелось сильное чувство классовой принадлежности, что, к сожалению, распространялось также и на школьную жизнь. Все ученики оказались немедленно неофициально поделенными на группы в зависимости от того, где они жили. А Соутелл — это просто было нечто в дурном вкусе». Действительно, анхеленьос, как на испанский манер называли порой жителей Лос-Анджелеса, многозначительно улыбались, когда звучало название этого района, и думали о пивных заведениях и всяких рюмочных и распивочных, поскольку в Соутелле было много таких местечек, где встречались простые работяги; тамошний житель многим казался
Учебные предметы, которые проходила Нормы Джин, — те, что были предназначены для девочек-семиклассниц, не посещавших школьные приготовительные курсы, — не выглядели особенно импонирующим образом с научной точки зрения; впрочем, и ее школьные достижения, иными словами, оценки, не принадлежали к разряду ни исключительно хороших, ни исключительно плохих:
ОСЕНЬ 1938 года
Обществоведение (история, теория гражданских прав и обязанностей, география): 3
Физическое воспитание (гимнастика): 4
Природоведение: 3
Практика делопроизводства: 5
Журналистика: 4
ВЕСНА 1939 года
Основы биологии: 3
Английский язык: 4
Бухгалтерское дело: 4
Физическое воспитание: 3
«Норма Джин была весьма средней ученицей, — вспоминает Мейбл Элла Кэмпбелл, преподававшая у нее природоведение и основы биологии. — Но она выглядела так, словно бы о ней не особенно хорошо заботились. Одеждой она немного отличалась от остальных девочек. В 1938 году она не принадлежала к числу хорошо развитых. Норма Джин была ребенком приятным, но некоммуникабельным и малоактивным».
Двадцать лет спустя Мэрилин дополнила эти слова некоторыми подробностями:
Я почти не отзывалась, и некоторые дети называли меня Мышкой. В первый год пребывания в Эмерсоновской школе у меня было всего два светло-синих костюмчика, доставшихся на мою долю еще из приюта для сирот. Тетя Ана расширила их, а то я немного выросла и раздалась, но все равно они мне не годились. На ноги я чаще всего надевала теннисные туфли, потому что их можно было купить за девяносто восемь центов, а еще мексиканские сандалии. Эти были даже дешевле. В списке лучше всего одетых девочек я наверняка не фигурировала. Можно сказать, что особо популярной я не была.
Норма Джин — сохраняющая сдержанность по отношению к новому окружению, зажатая и сконфуженная из-за необходимости носить каждый день один и тот же, притом далеко не самый лучший наряд и не обладающая опытом контактов с ровесницами (за исключением сиротского приюта) — испытывала трудности в отыскании друзей и завязывании дружеских отношений. «Насколько помню, она была аккуратной, но бесцветной, — припоминал ее одноклассник Рон Андервуд. — Еще она была малость робкой и замкнутой, а новых друзей у нее явно не было». Мариэн Лосмэн (позднее Зейч) запомнила, что «она, пожалуй, всегда была одна». Глэдис Филлипс подтверждает: «Действительно, она ни с кем не была близка». Одиночество Нормы Джин усугублялось отсутствием телефона в доме Аны Лоуэр.
После того как девочке исполнилось тринадцать лет, у нее даже прибавилось проблем в поддержании тесных связей с женщинами. 1 июня 1939 года Грейс захватила ее с собой поездом в Сан-Франциско, где в пансионате, патронаж и надзор над которым осуществляла психиатрическая клиника, находилась мать Нормы Джин (и будет жить там еще несколько лет). Глэдис вела себя послушно и не выглядела дерганой; она не производила впечатления неразумной или отрешенной; была
Жизнь с Аной доставляла не особо много впечатлений, а Норма Джин пока не поддерживала других контактов с окружающими. С тетей Аной она, по крайней мере, чувствовала себя в безопасности. Девочка нашла у нее дом, но он не был синонимом семьи.
Когда весной 1939 года Норма Джин начала в Эмерсоновской школе учебу в восьмом классе, ее социальная или, если угодно, светская жизнь оживилась — главным образом потому, что ее тело изменило свои формы. Заинтересованность занятиями: кулинарным делом, практикой делопроизводства, элементарным испанским языком и математикой — сошла у нее к нулю и выцвела, словно детские акварели, выставленные на солнце. На переломе лета и осени Норма претерпела настоящую метаморфозу, а к концу года ее рост составлял уже 165 сантиметров. Обрисовались и женские формы: вызывающие, округлые груди, выставлявшиеся ею напоказ (без лифчика) с помощью облегающего коричневого свитера («под которым не было блузки, что невозможно было даже вообразить», — добавила Глэдис Филлипс).
На новую одежду денег не хватало, голубая юбочка сделалась слишком узкой в бедрах, а запаса, чтобы Ана могла ее еще раз расширить, совсем не осталось. Однако девушка нашла выход: купила недорогие мальчишеские брюки, вывернула наизнанку шерстяной жакетик с застежками спереди, придав ему тем самым совершенно иной (и более привлекательный, даже соблазнительный) облик, и как-то вызвала своим появлением в классе такую сенсацию (девушкам не полагалось носить брюки), что ее дважды отсылали обратно домой, чтобы она снова влезла в тесную юбочку — разумеется, безрезультатно.
«Вдруг все началось словно бы заново», — сказала она впоследствии об этом периоде.
Даже девушки стали немного обращать на меня внимание, наверно, потому, что думали: «Гм, с этой надо держать ухо востро!» В школу я ходила пешком, и это было настоящее удовольствие. Все мужики сигналили — знаешь, те, кто ехал к себе на работу, притормаживали и махали мне рукой, а я тоже махала им. Мир стал вдруг доброжелательным.
На самом деле — даже более чем доброжелательным: мир реагировал на нее позитивно и энергично. Норма Джин охотно отвечала на веселые заигрывания новых обожателей. Билет на поездку с Небраска-авеню до школы имени Эмерсона стоил всего-навсего пять центов, но девушка предпочитала идти в школу пешочком — в окружении двоих, троих, а то и больше ребят, которые спорили насчет того, кому выпадет привилегия нести ее учебники и пакет с бутербродами. То же самое повторялось днем, после окончания уроков.
«Физически она развилась быстрее, чем большинство из нас, и не стыдилась подчеркивать свою фигуру», — уверяла Глэдис Филлипс.
Казалось, ее тело просвечивает сквозь свитер. И хотя в ту пору редко случалось, чтобы девушки, отправляясь в школу, подкрашивали губы ярко-красной помадой и делали макияж, но Норма Джин поступала именно так. По этой причине некоторые ученицы считали ее вызывающей — хотя на самом деле они ей, разумеется, завидовали. Ничего вульгарного в том, как она одевалась, не было, но, когда в классе называлось ее имя, мальчики улыбались и поднимали брови, а иногда можно было услышать, как кое-кто из них отчетливо урчит «Мммммммммм!» — никогда этого не забуду! Норма Джин внезапно начала выделяться в толпе!