Мэрилин Монро

Спото Дональд

В начале июня после внушительной серии кинопроб, в ходе которой Мэрилин пропела одну из песенок, написанных для указанного фильма, ее взяли на роль; кстати, весь этот кинофильм был отснят при минимуме затрат всего за десять дней. Мэрилин исполнила в нем роль хористки, мать которой (ее играла Адель Джергенс) пытается отговорить доченьку от замужества с красавчиком-социалистом — такой союз, если верить настояниям энергичной мамаши, может закончиться только катастрофой, точно так же как ее собственный брак распался в свое время по причине «классовых различий». В соответствии с голливудской традицией демократического подхода ко всему на свете, включая также и романтические мюзиклы, этот часовой фильм кончается триумфом неподдельной любви (однако отнюдь не триумфом наивной и лишенной социального реализма фабулы).

Со своими длинными, волнистыми и шелковистыми волосами, перекрашенными в золотисто-белокурый цвет и уложенными в стиле Риты Хейуорт, Мэрилин придала блеск сценарию — нудному и усыпанному напыщенными банальностями. Хотя наставления Наташи сделали ее речь медлительной, а жесты столь тщательно отрепетированными, что они часто производили впечатление

механических, от Мэрилин, казалось, прямо-таки исходило сияние — особенно в сценах с главным героем (Рендом Бруксом ^[135] ), нервное поведение которого (оно вытекало из сценария) поощряло ее взять контроль над ситуацией на себя. Приподнятая бровь или внезапное понижение голоса являли собой сильное подспорье для разных ее женских штучек в этой роли. Особенно это касалось двух песенок — «Всякий видит: я тебя люблю» и «Каждой нужен па-па-папуля» — Мэрилин проявила в них намного больший талант, чем того требовал данный конкретный фильм. В первый раз она пела тогда на экране, причем пела очень хорошо — бархатным, несколько приглушенным голосом, который представлял собой интересное сочетание девичьей невинности и женской предприимчивости.

135

Снимался в лентах «Унесенные ветром» (1939), «Жанна д'Арк» (1948), играя там роли второго плана.

Коллеги-актеры любили ее, и на студии царило мнение, что Мэрилин принадлежит к числу тех, за кем есть смысл наблюдать во время работы. По словам Милтона Берла ^[136] , который познакомился с ней именно в тот год, Мэрилин была далека от того, чтобы принимать фальшивые позы, устраивать показуху или демонстрировать искусственную аффектацию. «Ей очень хотелось стать звездой, — вспоминает он, — но прежде она хотела быть кем-то для самой себя». Адель Джергенс соглашается, что Мэрилин Монро необычайно серьезно относилась к «Девушкам из кордебалета», охотно давала себя уговаривать на более ранний приход на съемочную площадку и была отлично готова к каждому режиссерскому повороту. «Она сказала мне со слезами на глазах, что потеряла мать и точно так же, как хористка из этого кинематографического повествования, знает, что собой представляет общественный остракизм. Мэрилин принадлежала к тем девушкам, которых рефлекторно хочется заслонить от бед, хотя с первого взгляда бросалось в глаза, что голова на плечах у нее была и она наверняка не нуждалась в особой защите».

136

Комик и актер, первым в Америке ставший в конце 40-х годов телевизионной суперзвездой в качестве ведущего «Театра звезд» (1948—1956) сети NBC. Его популярность, как полагают, помогла массовой продаже телевизоров в рабочие семьи, за что он получил прозвище «мистер Телевизор». Молодым телезрителям был известен как «дядюшка Милти». Награжден премиями «Эмми» в 1949 (за «Театр») и 1979 годах (специальная премия за вклад в телевидение).

В этом Джергенс была целиком права, поскольку во время проб и репетиций перед съемками «Девушек из кордебалета» Мэрилин познакомилась и быстро влюбилась во Фреда Карджера, музыкального аранжировщика и преподавателя пения в студии. Тридцатидвухлетний и, стало быть, на десять лет старший Карджер был красивым светловолосым мужчиной, спокойным и вежливым с коллегами, когда-то дамским угодником, но со времени своего недавнего развода — заядлым врагом женщин. Однако некоторые из них все-таки поднимали у этого женоненавистника настроение, кокетничая и заигрывая с ним. В тот момент он жил в скверно спланированном доме вместе с матерью, маленькой дочерью, а также с разведенной сестрой и ее детьми — большой семьей, к которой быстро присоединилась Мэрилин. Наташе она доверительно призналась, что «только замужество может обеспечить ей чувство безопасности, а Фредди — мужчина ее мечты».

19 сентября 1948 года вместе с окончанием съемок фильма «Девушки из кордебалета» истек срок действия контракта Мэрилин со студией «Коламбия», а предложение о его продлении не прозвучало; Кон и Эрноу должны были пожалеть об этом уже в следующем месяце, когда актрису доброжелательно оценил специализированный и вполне компетентный профессиональный журнал «Вестник кинематографа». «Одним из светлых пятен [в "Девушках из кордебалета"] является пение мисс Мэрилин Монро, — написал критик Тибор Крекеш. — Она хороша собой и со своим располагающим голосом и манерой поведения выглядит перспективно и обещающе». Этих слов нельзя назвать восхищением, однако они наверняка явились первой лестной рецензией, которая, впрочем, не изменила решения Кона. Для него самой яркой звездой была Рита Хейуорт, как для студии «Фокс» — Бэтти Грейбл, а для МГМ — Лана Тернер; никто на этих киностудиях не слушал Гарри Липтона или Люсиль Раймен, когда те говорили о фантастической восходящей кинозвезде — Мэрилин Монро, актрисе с необычайными достоинствами и сильной мотивацией. «Под внешностью куколки и классной красотки скрывалась жесткая, сообразительная и быстро все просчитывающая Мэрилин», — так звучала оценка Люсиль. Но одного этого не хватило для того, чтобы ее карьера стала развиваться в убыстренном темпе. Никто не заметил ее комических способностей, никто не оценил ее огромного врожденного таланта — наверняка отчасти по причине стереотипов, циркулирующих по поводу привлекательных молодых блондинок.

Это была уже вторая пауза в ее карьере, и ничто не предвещало перемен к лучшему. По словам Люсиль, случившееся подтолкнуло Мэрилин к попытке бросить «Студио клаб» навсегда и перебраться к Карджерам, чтобы повысить тем самым шансы на заключение брака с Фредом и, не меняя рода деятельности,

добиваться достижения цели в приятной атмосфере любящей тебя семьи. Когда Фред отвозил ее домой после их первого свидания, Мэрилин направила его не к «Студио клаб», а в грязную и буквально завшивленную квартирку в Голливуде (недавно покинутую другой молодой актрисой со студии «Коламбия»); это, мрачно сказала Мэрилин, все, что она может себе на данный момент позволить. Хитрый трюк сработал, и на протяжении трех недель Мэрилин жила вместе с Карджерами в их доме на Харпер-авеню, к югу от бульвара Сан сет.

Этот мелкий обман, точно так же как и прежние попытки ввести в заблуждение Кэрроллов, явился очередным ловким приемом, неожиданным ухищрением молодой женщины, которая быстро поняла, когда нужно принимать драматическую позу: если она в важные для нее моменты была заинтересована в чувствах других людей, то тут же выдумывала на потребу мгновению какое-либо потрясающее происшествие или призывала на помощь печальные воспоминания прошлого. Однако в подобном поведении, в ее страстном стремлении принадлежать к чьей-то семье было также нечто трогательное и умиляюще-наивное. Мать и сестра Фреда безмерно любили ее, и Мэрилин использовала это чувство, в который раз привязавшись к приемной семье и помогая в разных домашних работах, чтобы доказать всем, насколько хорошей женой она будет для Фреда и подходящей мачехой для его дочери.

Когда вскоре из «Студио клаб» позвонили в отдел талантов «Коламбия», чтобы поинтересоваться у Мэрилин, куда она подевалась, то на следующий день после обеда Фред просто отвез ее обратно в это прибежище старлеток. Как призналась позднее Мэрилин, «Фред сказал, что коль я солгала в этом деле, то он вообще не может мне верить. И вообще — он считал, что я не послужу детям в его семье хорошим примером. Из-за этого я почувствовала себя никчемной и ничего не стоящей». Принимая во внимание психические потребности Мэрилин и категорический отказ Карджера удовлетворять их, напрашивается вывод, что оба они отреагировали на ситуацию слишком резко. Впрочем, описанное событие не прервало их роман, который тянулся вплоть до конца 1948 года, но с момента, когда ложь Мэрилин вышла наружу, Карджер неизменно подчеркивал, что женитьба на ней не входит в его планы ^[137] . «По этой причине она чувствовала себя несчастной, — полагает Наташа. — Часто после встречи с этим мужчиной у нее были слезы на глазах». Как нетрудно было предвидеть, Наташа горячо советовала Мэрилин — кстати, вполне разумно, — чтобы та покончила с этим романом.

137

Позднее он взял в жены актрису Джейн Уимен, с которой, опять же, развелся, потом снова сошелся [в 1961 году] и еще раз развелся: к моменту его смерти, наступившей в 1979 году, существовала тем не менее и еще одна миссис Карджер. [Между прочим, Д. Уимен как раз в 1948 году развелась с актером Рональдом Рейганом, будущим президентом США. Это произошло вскоре после выхода на экран фильма режиссера Жана Негулеско «Джонни Белинда», за роль в котором она получила «Оскар» и «Золотой глобус» как лучшая актриса; «Глобуса» она была удостоена и позднее, в 1952 году. — Прим. перев ]. — Прим. автора.

Карджер продолжал поддерживать их отношения в чисто физической плоскости и полностью развеял надежды Мэрилин на замужество, но в то же время отнюдь не прекратил помогать ей делать карьеру. Помимо развития и совершенствования голоса, он давал Мэрилин советы по вопросам одежды и этикета, которыми она добросовестно и с готовностью пользовалась. Кроме того, зимой Фред завел ее к стоматологу, доктору Уолтеру Тейлору, и заплатил за аппарат, благодаря которому девушка должна была избавиться от дефекта прикуса; одновременно ей отбелили зубы: на фотоснимках, где она позировала, ее зубы выглядели великолепно, но кино предъявляло совершенно иные требования. К концу года, когда она уже перестала носить установленные дантистом скобки и крючки, абрис ее нижней челюсти стал ровнее, а улыбка еще более лучезарной. В благодарность за заботу о ее красоте Мэрилин продолжала щедро осыпать Фреда своими милостями. Он без возражений принимал ее любовные ласки, но по-прежнему не позволял вести разговоры на темы бракосочетания.

Парадоксом остается факт, что Фред, невзирая на роман, относился к Мэрилин с отчетливым пренебрежением. К сожалению, такие взаимоотношения будут в ее жизни повторяться. Она как-то поделилась с Наташей (а три года спустя призналась и режиссеру Элиа Казану), что Карджер беспрерывно критиковал ее, высмеивал ее манеру одеваться и разговаривать, а также сказал, что единственный истинный талант Мэрилин проявляется в постели. Поскольку далеко не лучшая оценка со стороны Карджера совпадала с ее собственным мнением о себе, то она испытывала к нему почти маниакальное влечение. Мэрилин постоянно пробовала изменить суждение Фреда, доказать, что она — честная девушка, достойная его любви, а фактически вследствие всего этого только унижалась, вымаливала одобрение и всегда была готова отдаться ему. И чем более открыто он — с едва скрываемым презрением — демонстрировал девушке свое превосходство, тем усерднее она стремилась его завоевать. Символ отца, любовник, учитель в сфере искусства — Карджер воплощал в себе все то, по чем, как казалось, тосковала Мэрилин. Далекий и снисходительно покровительственный, он напоминал ей мужчин, которых она знала в прошлом. В этом смысле Мэрилин (как и тогда, когда была рядом с Доухерти) превратилась в маленькую девочку, которая старалась подлизаться, понравиться и завоевать любовь и заботу более старшего мужчины. Впрочем, и от Наташи — которая так терпеливо страдала по ней — Мэрилин ожидала материнской поддержки; в обоих этих случаях: Фреда Карджера и Наташи Лайтесс — их отношения с Мэрилин были заранее предопределены почти противоположной степенью взаимной эмоциональной вовлеченности. Мэрилин любила Фреда намного сильнее, чем он того хотел, в то время как Наташа вожделела Мэрилин куда больше, нежели любила ее та.