Мерле и Королева Флюидия

Майер Кай

И вот наступил долгожданный вечер. Ребята вышли из дому всем скопом. Мальчишки бежали впереди, а Мерле и Юнипа не торопясь шли за ними. Арчимбольдо смастерил Юнипе очки с темными стеклами, чтобы ее зеркальные глаза не привлекали внимания.

Они зашли за угол, где канал Изгнанников впадает в более широкую водную улицу. Отсюда их взору открылись вереницы домов, расцвеченные огнями: фонари горели и в окнах, и в открытых дверях. В этом месте на другой берег канала был перекинут узкий мостик. По берегам горели свечи, мерцали разноцветные фонарики, на пешеходных набережных сидели люди, - кто на стульях и креслах, вынесенных из дому,

кто на подушках или на белых шахматных фигурах. Кое-где угощались разными напитками, но, как с некоторым злорадством отметила Мерле, Дарио был явно разочарован: вино и пиво пили очень немногие, поскольку это был праздник бедных людей. Никто не мог позволить себе тратить деньги на виноград или ячмень, - и то и другое исчезло бы без следа на подступах к городу. Кольцо Фараонова воинства даже после долгих лет осады было так же трудно прорвать, как в самом начале войны. В повседневной суете об осаде забывали, но никто не сомневался в том, что даже мышь, не говоря о лодке контрабандиста, не прошмыгнет мимо вражеских сторожевых постов. Конечно, можно было, - как делал Арчимбольдо, - раздобывать вино, однако дело это было трудное и опасное. Бедный люд обычно пил воду, а по праздникам довольствовался соком и самогоном из местных фруктов или овощей.

На мостике Мерле увидела ученика-ткача, того, кто во время налета на мастерскую первым скинул маску. С ним стояли двое других мальчишек. У одного из них было багровое, словно солнцем обожженное лицо: не иначе, как оттирал мочалкой клей, налитый ему под маску Мерле.

Их вожака Серафина нигде не было видно. Мерле с некоторым удивлением отметила, что она его невольно ищет глазами и даже как будто раздосадована, что нигде его не находит.

Юнипа, напротив, веселилась от всей души. Она не переставала всему удивляться. "Видишь, вон там?", "Гляди-ка сюда!" - то и дело шептала она Мерле, хихикала, а порой хохотала так громко, что люди на нее оборачивались. Внимание многих привлекали и ее черные очки. Такие обычно носили богатые модники, не очень-то любившие гулять вместе с простым народом, а застиранное платьице Юнипы свидетельствовало о том, что она не из дворца сюда явилась.

Обе девочки стояли у мостика и потягивали сок, наполовину разбавленный водой. На том берегу скрипач заиграл веселый танец, к нему присоединился и флейтист. Юбки молодых девушек замелькали в пестром хороводе.

– Мне с тобой скучно, - недовольно протянула Юнипа, энергично вертя головой по сторонам. Мерле никогда не видела ее такой взбудораженной. Она радовалась за подругу, но побаивалась, как бы Юнипа с непривычки не растерялась в уличной суматохе.
– Я знаю, ты ищешь того парня.
– Юнипа подняла поверх очков свои серебристые глаза.
– Серафина.

– Откуда ты знаешь?

– Я тринадцать лет была слепой. И умею чувствовать людей. Когда люди думают, что ты ничего не видишь, они за собой не следят. Они путают слепоту с глухотой. Нужно только прислушаться, и можно все про них узнать.

– Разве я о чем-нибудь проболталась?
– спросила, хмурясь, Мерле.

Юнипа засмеялась.

– Тебя-то я теперь могу видеть - и все ясно. Ты все время кого-то высматриваешь. А кого же тебе искать, кроме Серафина?

– Ты выдумываешь.

– Нет, не выдумываю.

– Не говори глупости.

Смех Юнипы прозвенел звонким стеклянным колокольчиком.

– Я твоя подруга, Мерле. Мы должны делиться секретами.

Мерле

в шутку замахнулась на нее, Юнипа по-детски хихикнула в кулачок.

– Оставь меня в покое, - потребовала Мерле.

Юнипа подняла голову:

– Он - там.

– Где?

– Вон там, на той стороне.

Юнипа не ошиблась. Серафин сидел немного дальше, на самом краю дорожки у канала и болтал ногами. Его башмаки почти касались воды.

– Ну, иди к нему, - сказала Юнипа.

– Ни за что.

– Почему?

– Во-первых, он - из ткачей. Он - наш враг, ты забыла? Я не могу так просто... Это нехорошо.

– Нехорошо разговаривать с подругой, а в мыслях быть с кем-то другим.

– Ты и мысли мои читать можешь?
– спросила насмешливо Мерле.

Юнипа серьезно кивнула, словно подтверждая, что такая возможность не исключается.

– Хотя на тебя достаточно посмотреть, и все понятно.

– Ты вправду считаешь, что мне с ним надо заговорить?

– Да, - Юнипа усмехнулась.
– Или ты побаиваешься?

– Чушь. Я только хотела его спросить, давно ли он работает у Умберто, - оправдывалась Мерле.

– Дурацкий предлог.

– Сама ты дурочка глазастая! Нет, нет. Ты - мое любимое золотце!
– С этими словами Мерле бросилась Юнипе на шею, крепко ее обняла и побежала по мостику на другой берег. Оглянувшись на бегу, она увидела, что Юнипа смотрит ей вслед и лукаво улыбается.

– Привет!

Мерле остановилась, как вкопанная. Серафин, наверно, ее тоже заприметил, потому что вдруг вырос прямо перед ней.

– При-вет, - отозвалась она, будто косточкой поперхнулась.
– Ты тоже здесь?

– Вроде бы здесь.

– А я думала, ты сидишь дома и мечтаешь, как бы еще разок людей краской заляпать.

– Ну, нет...
– Он улыбнулся.
– Мы такое не каждый день совершаем. Хочешь чего-нибудь выпить?

Она оставила свой стаканчик у Юнипы и потому сказала: - Немножко сока. Пожалуйста.

Серафин повернулся и пошел к стойке с напитками. Мерле смотрела ему вслед. Ростом он немного выше нее, довольно тощий, да и все они не слишком упитанные. Кто родился в осажденном городе, тот не скоро жир нагуляет. Разве только, - подумала она с досадой, - если ты - не Руджеро и не сжираешь тайком пол-ужина в приютской кухне.

Серафин вернулся и протянул ей деревянный кубок.

– Яблочный сок, - сказал он.
– Думаю, тебе понравится.

Из вежливости она отпила немного.

– Да, очень вкусный.

– Ты ведь недавно у Арчимбольдо, да?

– А ты будто не знаешь?
– И тут же едва не прикусила язык. Почему надо всегда огрызаться? Неужели нельзя было просто ответить?
– Больше двух недель, - добавила она.

– Вы с подругой из одного приюта?

Она затрясла головой: - Нее-а...

– Арчимбольдо что-то сделал с ее глазами.

– Она была слепая, а теперь может видеть.

– Значит, мастер Умберто правду сказал.

– А что он сказал?

– Говорит, что Арчимбольдо - колдун.

– Так же и про Умберто говорят.

Серафин усмехнулся:

– Я в доме Умберто больше двух лет живу, а еще никакого колдовства не видел.

– Я думаю, что и Арчимбольдо тоже больше ничего не наколдует.

Оба рассмеялись немного смущенно, но не потому, что вдруг их мнение совпало, а потому, что не знали, как продолжить разговор.